Максим Макеев - Вольные стрелки [Переделанная по результатам первого опыта версия]

Один из них унёс ребёнка, старик начал речь.

— Мир вашему дому. Я Ладимир, старший тут… Теперь. У вас люди наши, пошто держите?

— Дочурка моя к вам пошла, два дня уже прошло, что с ней, — вперёд вышел мужик с фингалом, наверно, отец нашей пигалицы.

— Невесту мою верните!.. — о, а вот и жених нарисовался, его быстро угомонили сами беженцы.

— Так, спокойно, все целы и невредимы. Я Сергей, главный тут в крепости, и в землях прилегающих, это вы знаете. Святослав Законы наши нарушил, я ему о том говорил. Девушку к нам послал соглядатаем. За то будет над ним суд, — я посмотрел на деда, тот чуть кивнул, мол, нормально такое, — Сейчас пока следствие идёт, дочка твоя, мужик, у нас будет, свидетелем на пойдёт, за неё не бойся. А по Святославу — дознание проведём. Степень, мера, глубина падения и морального разложения.

Вообще, мне эти беженцы чем-то даже понравились. Не про хлеб насущный первым делом начали, а про людей своих беспокоятся.

— Дознание? На правёж повели? — ахнул Ладимир, и все горестно вздохнули.

— Э-э-э? — я замялся.

— Это когда на дыбе кнутом да железом калённым пытают — тихо подсказал Буревой, — такой правёж обычно.

Я представил себе пыточную, как в фильмах показывают. И себя в фартуке кожаном, в крови, с железякой раскалённой. Бр-р-р, нафик, нафик! Потряс головой, сбросил наваждение.

— Нет. Не правёж. Дознание. Спросим что да как, почему, сопоставим свидетельские показания, проведём эксперимент следственный, отпечатки там, записи видеокамер… — я грузил народ непонятными словами, выигрывая себе время, — Так вот. Бояться нечего, все будут живы и здоровы, но посидеть, возможно, придётся, не без того. У нас с этим строго, как вы уже поняли.

— Ага, строго, — Толик подтвердил, — строго, но справедливо. И пыток нет.

Народ зашумел, обсуждая новости. На нас пялился весь лагерь, но никто не подходил, к делегации не присоединялся, это плюс Ладимиру, правильно народ науськал.

— Пыток нет, говоришь? — Ладимир почесал бороду, ну точно копия нашего деда!

— Нет. Сейчас малость оклемается вояка ваш, допросим под запись, потом суд будет.

— Пустите к папке-е-е! — висящий на руках у какого-то мужика подросток замахал руками.

— Это сын его? Свидание только после начала следствия, когда он себя вести будет нормально, а то буянит постоянно. Камеру, вон, загадил…

— Ваши Законы нам не ведомы, — начал Ладимир, — и если и нарушили их, то по незнанию. Святослав сюда нас привёл, многие опасности отвёл от людей, отпустите под слово моё.

— Незнание закона не освобождает от ответственности! — я многозначительно поднял палец вверх.

— Да и не только по нашим Законам судить будем, но и по традициям словенским. За то, что мы его встретили нормально, оклематься время дали на нашей земле. А вёл себя словно тать злобный, — добавил Буревой, — и вас к тому же сподобил.

— Так можно, — чуть приободрился Ладимир, — как дальше всё будет?

— Суд будет после того, как сможем допросить подозреваемого. Тогда и дочку твою отпустим. С этим порешили? Вижу, что всем всё ясно. Свидания с папой, — я кивнул в сторону плачущего Держислава, — после того, как сможем начать следствие. Суд будет открытый, но наказание по Закону Московскому будет.

— Негоже так, мы-то не знали порядков ваших… — Ладимир идею суда принял, и начал торговаться!

— Буревой! Доставай! — дед сбросил наплечный мешок и явил на свет книгу со сводом Законов.

Ладимир от увиденного малость окосел. Здоровый такой талмуд вышел, со стальной обложкой, на которой была вытравлена потрясающая гравировка. В основе — куча символов местных мистических, их дед Веселине нарисовал, а та уже творчески переработала. Посредине был здоровый такой серп и молот, внизу которого была надпись: «Свод Законов Российских да Московских». Книга впечатлила не только старика — все, кто увидел в руках Буревоя фолиант, затихли.

— Вот это — наши Законы, — я передал документы Ладимиру.

Тот открыл книгу на первой странице. Там был короткий текст на русском, словенском и скандинавском. В нём было сказано о том, что в государстве Российском и Москве, столице его, боги велели людям жить так, как далее написано будет. А если какая-то сволочь захочет другие порядки завести, свои, то постигнут того кары небесные. Список последних прилагался. Богами выступали кровью (моей, кстати) нарисованные Перун, Сварог, Озерный Хозяин, с моей лёгкой руки случайно переименованный в Ладогомора, по аналогии с Черномором. Отдельно было приписано, что ежели кто тут со своими богами поселиться вздумает, те тоже должны свой след в Своде оставить, подтверждая написанное. Далее весь текст был на русском — Ладимр скривился:

— Непонятно написано, не по-нашему…

— Буревой! «Азбуку» выдай ему, расскажи, как пользоваться. Но это потом. Сейчас давайте думать, как с вами мы жить дальше будем. Пока сами совещайтесь, к утру скажете, кто станет Законы наши соблюдать — их в Москве оставим. Остальные — на выход!

— А кормить будут? — опять крик из толпы.

— Кормить — пока нет. Как решение примете — тогда подумаем, — я жестом показал, что пора закругляться, — человека выделите, одного, через него все дела вести будем.

— Я пойду. Я старший, мне и думать. — Ладимир выдвинулся вперёд.

— Хорошо. Завтра с рассветом жду тебя у этих ворот, — и мы отправились обратно в крепость.

По утру Ладимир ещё затемно пришёл к крепости, уселся на какой-то пенёк. Мы торопиться не стали, позавтракали спокойно, и вышли к нему с Буревоем.

— Утро доброе, как люди, приняли решение?

— Нет, — развёл руками Ладимир, — не поймут, как вы хотите их себе под руку брать. Как раньше будет? За кормёжку работать?

— Ну, в целом — да, — ответил я, — однако, ряд мы другой будем заключать… Да-да, ряд, не удивляйся. Тут боги писанное любят, а то слово вылетело — не поймаешь, а так — на века права да обязанности останутся.

— Далеко глядите, — с толикой уважения произнёс представитель беженцев.

— А то! Вы как под нашу руку идти собираетесь?

Ладимир кратко описал своё видение дальнейшей жизни. Мы им должны землю выделить под дома да поля. На первом этапе помочь с подъёмом села, в долг. Потом они его с урожая выплачивать будут, плюс налог — «белка с дыма». Не прямо животину мелкую таскать через костёр будут, нет. Тут шкурки невинно убиенных грызунов за валюту идут, а налог чем попало платят, в основном — продовольствием с урожая. Ну или другим чем, если есть. А «дым» — это изба с печкой, что по-чёрному топиться. Если более богатое жилище — и налог больше, соответственно. Ну и так вот они и будут жить, как везде до этого и существовали. Если опасность — мы их в крепости приютить должны, суд на нас, помощь в долг при бедах да голоде. Не удивил, прямо скажем, мы как-то так представляли себе предложение пришлых.