Андрей Валентинов - Аргентина: роман-эпопея. Кн. 2. Крабат

...Прошу вас стать моей женой... Я отбил у гангстера его девушку... Ничего было не изменить, мы оба знали, что остановиться уже не сможем... Тебе нравится, когда я называю тебя папой... Я не Каин и никогда им не стану...

А еще ему очень хотелось, чтобы кто-то милосердный сыграл «Титаник-вальс». Марек попытался вспомнить мелодию, однако ноты ускользали, смытые с палубы черной ледяной водой. Вальс умер. И тогда стоящий на коленях заставил себя разлепить сухие губы:

— Не томись тоской бесплодной... Ведь не вечен снег зимы... Будет родина свободной...

— Рдах... Рдах... Ррдаум!.. Рдах!..

Он все-таки услышал. И в то же миг металл оторвался от его шеи.

— Не двигаться! — ударил голос с небес. — Следующая пуля — твоя, stricher!

***

Экипаж «Альпийского гонщика» отъездил свое. Все трое — в пыли. Шляпа Набекрень успел напоследок дотянуться до пулемета, но и только. Кровь, еще не успевшая впитаться в сухую землю, казалась тяжелыми красными гроздями. Беспощаден серп...

Вероника Оршич, пилот-испытатель Первой эскадрильи «Врил», коснулась подошвами грунтовки. Ни шлема, ни тяжелых очков, только ранец и пояс. Черный зрачок пистолета — Гандрию в лицо.

— Опусти оружие, Пейпер!

— Шадовиц-младший к вашим услугам, — Марек почувствовал, что брат улыбается. — Не хотите же вы осиротить своего любовника?

Черный зрачок дрогнул. Гандрий взял старшего за плечи, помог встать.

— Вот теперь все в сборе!

Шагнул вперед, поглядел на трупы возле красного авто.

— Полная смена караула! Я почему, Отомар, твой пистолет взял? Чтобы этих ухлопать. Но так даже лучше... Уберите оружие, фройляйн, больше никто никого не убьет.

Девушка, чуть подумав, спрятала пистолет в поясную кобуру.

— Отомар! Иди ко мне!..

— Стоп! — гауптштурмфюрер СС поднял вверх руку. — Сначала мой брат должен узнать, с кем имеет дело. В плане операции было слабое место. Как удержать преступника в отеле? Ребята, конечно, присматривали, но знаешь, Отомар, есть такой коан про корову и хвост. Ты бы выскользнул! Требовалось занять тебя чем-нибудь приятным, еще лучше — какой-нибудь тайной. Фройляйн Оршич девушка не только красивая, но и загадочная...

Синий взгляд ударил молнией.

— Не слушай его, Отомар!

Брат весело рассмеялся:

— А знаешь из какого номера стреляли? Из того самого, из вашего гнездышка. Отпечатков пальцев — на три процесса хватит. А снял номер не кто иной, как Марек Шадов, что и записано в соответствующей графе. Такая вот, я тебе скажу, загогулина. А теперь подумай, кто тебя тащит в могилу?

Девушка покачнулась, с трудом устояв.

— Н-не-е-ет!!! Неправда, Отомар! Я показала свой паспорт. То есть не мой...

Новый взрыв смеха не дал договорить:

— Нельзя же быть такой наивной, фройляйн! Вы вошли в Северный корпус, вам предложили свободный номер... О чем вы думали? Да будь у меня завербованный агент, он не сработал бы чище. А если это глупость, то за глупость надо платить.

Марек понимал, что брата нужно немедленно остановить, заставить молчать, но руки были скованы, а слова куда-то исчезли. Синеглазая ни в чем не виновата, это все он, Отомар! Нет, это все Гандрий!..

...Но брат был далеко. Вероника — рядом... За левым ухом негромко хихикнул Мастер Теофил.

И снова тянулись секунды, кровь впитывалась в землю, красные грозди темнели, теряя форму. С близкого горного склона подул легкий ветер, плеснув пылью в лицо.

— Я предала тебя, Отомар, любовь моя, — послышался мертвый голос. — Прости! И прощай!..

Пистолет у виска.

***

...Два черных мячика, близнецы-братья едва не столкнулись в полете. Разминулись, пройдя крестом, и оба попали в цель. Тот, что брошен скованными наручниками рукой — в металл, в ствол «полицейского » «Вальтера ППК». Второй, не столь милосердный — между синих глаз. И в тот же миг Марек почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Подсечка!

— Полежи немного, — посоветовал брат. — Потом дам ключ от наручников — и уматывай подальше. Я не Каин, ты мне нужен живым и свободным. Пока тебя ловят, и я им еще пригожусь.

Марек, привстал, опершись на локоть. Вероника лежала недвижно, закрытыми глазами в небо.

— Жива, не волнуйся, — понял его брат. — У тебя мячик из каучука? У меня тоже, но со свинчаткой. Откачаем! Вот, собственно, и все, Отомар. Козел, будь он неладен, получит свой марсианский аппарат вместе с марсианкой, наш фюрер — Швейцарию, а я — шанс выжить... Лежи!..

Пистолет смотрел Мареку в лицо. Гандрий поморщился.

— Связывать тебя нечем, придется глушить kao riba. Не вышибать же тебе коленную чашечку!

— Рдах!.. — внесла ясность пуля из «жилеточного браунинга», и гауптштурмфюрер СС Харальд Пейпер, выронив оружие, послушно завалился набок.

— В коленную чашечку! — отрапортовала Герда, выглядывая изза красного авто. — Вставай... папа.

Что оставалось делать? Только встать, отобрать у девочки пистолет, напомнив, что после выстрела ствол следует поднять вверх, а не наоборот. И отряхнуть брюки.

По поводу «папы» Кай, персонаж из детской сказки, предпочел не переспрашивать.

***

— И что прикажете с вами делать, Марек? — искренне огорчился консультант Лекс. — Всего-то и требовалось — до станции доехать!

Доктор Ватсон не нашелся с ответом.

Зеленый «Fiat Balilla» с серебряным мальчишкой на капоте затормозил как раз в тот момент, когда Отомар заканчивал перевязку. Коленная чашечка уцелела, однако бегать Гандрию не придется еще долго. Брат негромко стонал и ругался по-сорбски. Веронику усадили на заднее сиденье «Антилопы». Девушка пришла в себя, но молчала, не проронив ни слова. Герда, непривычно тихая, пристроилась рядом.

Майор Вансуммерен вышел из машины, осмотрелся по-хозяйски и подвел итог:

— Насвинячили!

12

Предвершинное поле встретило их густым снегом, завертело белой круговертью. Хинтерштойсер изо всех сил старался не терять из виду спину идущего впереди Курца. Склон оказался внезапно пологим, вполне по зубам «кошкам». Ни крюков, ни веревок, только шагай по диагонали направо, к скальному гребню. Шаг, еще шаг, еще...

Андреас шел и удивлялся, отчего из-под снега проступает не лед, а желтый прозрачный янтарь, почему он видит себя со стороны, и кто те, неведомые и незримые, что поддерживают его и отгоняют боль. Хинтерштойсер не видел черного гребня, но сквозь метель ему светили золотые щиты. Валгалла — совсем рядом, за близкой кромкой скал, а попадает ли он туда сейчас или через полвека, не так и важно.

Шаг, еще шаг...

Андреас знал, что боль, которую чьи-то руки сдерживают, словно злого пса на сворке, вцепится в него сразу за гребнем, и он упадет, даже не успев прокричать «Ура!» Но пока еще можно было двигаться, преодолевая метр за метром, и Хинтерштойсер, морщась от налипшего снега, поднимался все выше и выше по Предвершинному Последнему полю.