Михаил Ланцов - На железном троне

12 августа 1614 года, окрестности Варшавы

Жерар Бернар покачивался на своем коне, приближаясь к фактической столице Речи Посполитой. Формально-то ей оставался Краков. Но король предпочитал сидеть здесь.

Из-за леса доносились звуки артиллерийской канонады с характерными взрывами гранат. Это могло говорить только об одном – они не успели. На душе у него было тревожно. Ведь там, скорее всего, он должен встретить в бою императора с 1-м легионом «Рутения» да с союзниками. Ему хотелось думать о том, что он сможет стать той соломинкой, что переломит хребет верблюду. Но не выходило. Ведь у него у самого на хвосте висел «бешеный ишак» в лице 2-го легиона «Полесье», который время от времени настигал его на марше и больно кусал.

– Куда и зачем я иду? – тихо под нос буркнул он сам себе, впрочем, продолжая движение.

Но вот поворот, и перед ним открывается панорама.

С одной стороны 1-й легион «Рутения» и около двадцати пяти тысяч союзных ему германских и датских войск. С другой – большое ополчение шляхты и магнатов, что располагалось в полуразрушенных редутах. И даже отсюда, издалека, значительные потери сторонников Сигизмунда наблюдались невооруженным глазом.

Жерар остановился и потер виски.

Это был конец. Все. Финиш. Легион сам по себе для него был непреодолимой силой. А тут еще и армия такая на поддержке! Наковальня. Ну вот натуральная наковальня! Сзади же, к мягкой попке его потрепанного войска, приближается Прохор Селедкин со своим легионом. Молот? Ну, может быть, и молот. Хотя обычно то, что с ними тут фигурально учинят, называют иначе.

Приняв от помощников зрительную трубу, Бернар осмотрел поле боя более подробно. Вон и ставка короля. Валяются трупы. Но король вроде как жив.

Что делать?

Дилемма.

Подошедшие к нему командиры его войска думали что-то в том же духе, увидев эту картину маслом. Слишком уж характерные были лица.

После десяти минут раздумывания, тяжело вздохнув, Жерар Бернар приказал войскам выдвигаться и строиться. Глупо, конечно. Но ему, как наемнику, репутация была крайне важна. Очевидно, что победить было невозможно. Но он должен был хотя бы обозначить удар перед отступлением и капитуляцией.

И вот спустя четверть часа его «пехотные коробки» пошли вперед.

Медленно. Неохотно.

Француз занервничал изрядно, увидев, как орудия поворачиваются в их сторону, пехота легиона быстро перестраивается, а несколько полков германских кирасир и рейтар начинают перемещаться на новый фланг. Опасно. Очень опасно.

Пятьсот метров.

Жерар поднял руку, останавливая войска.

– Почему они не стреляют? – довольно громко и даже в какой-то мере возмущенно произнес он. Его это испугало больше, чем если бы со стороны легиона полетел натуральный ураган свинца и чугуна. Но нет. Все тихо. Только стрелки стоят на изготовку и ждут.

– Может, попробовать поговорить? – неуверенно произнес один из командиров, так же недоумевающих от ситуации.

– О чем? О чем мы можем говорить? Черт! Черт! Черт! Проклятье! – крикнул он и тронул своего коня, будучи абсолютно уверенным в том, что император проигнорирует его попытку.

Но о чудо! Когда Жерар Бернар остановился посреди разделительной полосы, со стороны легиона пошло какое-то движение и Дмитрий выступил вперед.

– О! Какие люди! – первым, вполне радостно произнес император, подъезжая. – Не видел тебя со Смоленска! Тогда ты был простым капитаном рейтар. Не так ли?

– Мы все растем, – уклончиво ответил Жерар. – Ты тогда тоже был царевичем, достаточно далеким от престола.

– Все так. Время – самый ценный ресурс в нашей жизни. Глупо им раскидываться. М-да. А ты, я вижу, решил прекратить свой бренный путь?

– Я? Почему? – делано удивился Жерар, внутренне похолодев.

– Мне говорили – принял несколько полевых сражений. Проиграл, но устоял и даже армию сохранил. Ну хоть какую-то. А под Минском даже смог остановить натиск одного из моих легионов. Не лучшего, но это все одно – показатель. И что теперь? Ты разве не знаешь, что эти ребята, – кивнул император на легионеров «Рутении», – вооружены новыми скорострельными штуцерами, которые шагов на пятьсот уверенно бьют по испанским коробкам? Да делая по шесть-восемь выстрелов в минуту с каждого «ствола».

– Я… – как-то замялся Бернар, пораженный новостью.

– Вот я и думаю – ума ты лишился от радостной встречи или что?

– А орудиями чего не бьешь? – после долгой паузы спросил Жерар.

– Зачем? Вы так дивно идете, что и штуцеров будет довольно. Вот шагов на двести подойдете, палить и начну. Чтобы, отступая и смешавшись, стали еще более вкусной мишенью. Да и убежало как можно меньше. А то лови еще вас по лесам да болотам.

– Мы не можем отступить, – после еще одной долгой паузы произнес Великий гетман коронный.

– Разумеется, не можете, – фыркнул император. – Вам в спину дышит легион «Полесье». Деваться вам некуда. Но вот так идти на убой… – покачал он головой. – Слушай, это глупо. Тебе людей не жалко? Ты мог бы к осажденным присоединиться. Я бы не успел вам воспрепятствовать…

– А зачем?

– Что зачем?

– Зачем к ним присоединяться? Война окончена. Коалиция разбита. Мне… нам всем осталось только отдать последний долг своему королю. Лезть же туда, – махнул он в сторону лагеря шляхты и магнатов, – значит просто продлить агонию. А ну как он в город отступит? Варшаве конец. Она вряд ли переживет свой захват. Да и смерть будет дурной. В закутке каком и грязи.

– Ну-ну. Ты слишком пессимистичный. Среди всех полководцев коалиции ты самый толковый. Столько боев – и все еще при армии. Ты мне нравишься. Конечно, если хочешь, я тебя убью. Это не сложно. Но я собираюсь разворачивать еще легионы. Мне понадобятся толковые легаты. Да и солдат твоих тоже возьму. Правда, подучить их стоило бы, но это поправимо.

– Мы дали клятву королю, – с нажимом произнес Жерар Бернар. Ему очень хотелось принять предложение императора, но это же убьет всю его репутацию! Да даже сам Дмитрий после такого предательства перестанет ему доверять.

– То есть нет короля – нет клятвы?

– Э-э-э… – осекся француз.

– Никуда не уходи. Сейчас все улажу. Хотя… можешь идти к своим войскам, чего тебе тут торчать прыщом на жопе?

После чего развернулся и поехал в сторону своих войск. А четверть часа спустя к полуразрушенным боевым порядкам, что занимало польско-литовское ополчение, подошла небольшая группа рейтар с рупором и предложила завершить всю эту совершенно никому уже не нужную битву поединком монархов. Дмитрий III против Сигизмунда III. Бой на шпагах один на один.

Казалось бы – вздор? Но не в этой ситуации. Никто ни в лагере Сигизмунда, ни в лагере Дмитрия не питал иллюзий относительно исхода этого сражения. Вопрос был лишь в цене. Поэтому император выдвинул королю обвинение в том, что он подлый убийца и презренный вор, что прячется за спинами честных людей…