Александр Михайловский - В закоулках Мироздания

Словом, так или иначе, но напор античных красоток уже начал создавать ощутимое напряжение в нашей компании. Даже Серегин – наш суровый невозмутимый командир – как-то смущенно кашлянул, отводя взгляд от горящих откровенной страстью глаз Феодоры… А в этот момент Клавдия, пользуясь правом главной поварихи, стала подливать ему добавки из огромного черпака, делая это неспешно и почтительно, исполненная важности и благолепия. Совершая сие действо, она нагнулась и преспокойно вывалила перед глазами нашего Бати свой пышный бюст, которому позавидовала бы и Анна Семенович. Дав капитану Серегину поглубже, до самого пупа, заглянуть к себе в вырез, Клавдия выпрямилась и победоносно поглядела на Феодору.

Совершенно случайно я заметила, что сидящая слева от меня Ася, в то время как остальные дети уткнулись в свои миски и с аппетитом наворачивали похлебку, застыла с ложкой в руке. Проследив за ее хмурым взглядом, я обнаружила, что направлен он как раз на тех двоих – Клавдию с Феодорой. Сквозь злой прищур Ася, словно в прицел, смотрела поочередно то на одну, то на другую матрону, и в этом взгляде двенадцатилетней девочки было совсем не детское понимание всего того, что тут происходит. А когда она перевела взгляд в сторону капитана, в ее глазах расцвело выражение, которое мне трудно было сразу расшифровать в силу того, что ничего подобного я не ожидала увидеть, но буквально через пару секунд меня словно озарило – это было безграничное обожание, восторг, поклонение и любовь – целая гамма ярких эмоций, поражающих своей силой.

Нет, пожалуй, не нужно сейчас лезть в Асину голову. Ведь все ясно как день – девочка увидела в капитане Серегине идеал отца, а может, она даже нафантазировала себе, что он и есть ее отец-военный. Отсюда у нее и ревность к этим женщинам, претендующим на его внимание.

Ничего, Ася у меня умница-благоразумница, и опасаться тут, пожалуй, нечего. Просто мне и самой уже было весьма неловко из-за той эротической атмосферы, что пропитала все вокруг. Правда, кроме Аси, никто из детей ничего такого не замечал – невинные, юные ангелочки мои уплетали еду, настроение у всех было стабильно хорошее. Местные подростки сидели своей кучкой, недалеко от моих гавриков – эти ребята уже явно отделились от взрослых женщин и теперь старались держаться поближе к нашей компании, группируясь вокруг Димки.

Воздух, загустевший от эротических флюидов, подействовал и на Антона. Объектом своего внимания он выбрал худенькую, смуглую молодую матрону по имени Туллия, очень симпатичную, с выразительными черными глазами и чувственным алым ртом. Эта красотка тоже принимала активное участие в стрельбе глазками, причем, не ограничиваясь одной мишенью. Похоже, что ей нравились сразу все наши мужчины, за исключением, естественно, нашего хореографа, которого Туллия упорно игнорировала, как, впрочем, и другие охотницы на мужиков.

Однако несчастный этого не замечал. Ему казалось, что ужимки девушек предназначены как раз ему – а как же иначе, ибо кто у нас самый элегантный, самый грациозный, в конце концов, на ком самый красивый головной убор? И Антон уже минуты три, не отрывая глаз от красотки и мечтательно улыбаясь, скреб ложкой по пустой миске. Из глаз у него при этом вылетали сердечки и стройной стайкой устремлялись в сторону черноокой чаровницы.

Отец Александр, вкусив суп и отказавшись от добавки, сел перебирать свои четки, поставив вокруг себя занавес уединения, и пылкие взгляды дам соскальзывали с него, как капли воды с гуся. Весь его вид говорил о том, что к происходящему он относится вполне нейтрально, не осуждая, но и не желая принимать участия в этом празднике жизни. Мое настроение было таким же. Несмотря на то, что мы с этим человеком были совершенно разными людьми, и наша сила имела разную природу, имелось в нас что-то общее, способствующее взаимопониманию.

После ужина, когда подростки помыли посуду, а капитан Серегин распределил ночные дежурства, мы все начали потихоньку готовиться ко сну. Однако эротическое напряжение никуда не делось – наоборот, с наступлением темноты взгляды и жесты знойных дам стали еще более смелыми. И вот уже одна из девиц как бы ненароком прижалась к кому-то из ребят грудью, а другая попросила ее согреть… Если честно, немного забавно было наблюдать, как крутые ребята в камуфляже приходят в замешательство от этих «приставаний» и косятся при этом на командира.

Но командиру и самому приходилось жарковато… Целых две прекрасных гурии – Феодора с Клавдией – обхаживают его наперебой, то и дело одаривая друг друга испепеляющими взглядами. Что-то «товарищи женщины» совсем разошлись, того и гляди начнут исполнять стриптиз со всеми вытекающими последствиями… Ах, да ну их, не хочу превращаться в моралистку, мне ведь и самой не чуждо ничто человеческое, только здесь нет пока героя моего романа…

Решив не углубляться в намечающиеся шуры-муры, я стала укладывать спать свою ребятню. Все-таки мы сильно устали. Расположились мы возле костра, привычно развернув прямо на земле наши пенки. Гадов я уже не боялась, тем более что этой ночью спальные места были окружены кольцом из волосяного аркана, а местные, развязав пояса и скинув свои нехитрые одеяния, не предусматривающие никакого нижнего белья, накрывшись плащами, улеглись на ворохах сена прямо в трофейных телегах или на своих арбах.

Очень хотелось спать, однако я предполагала, что нам вряд ли удастся поспать спокойно, ведь ни для кого не было секретом, что ночью или рано утром на нас могут напасть тевтоны. Дети быстро заснули, а я все лежала, слушая доносящиеся от костра звуки – чувственные переливы женского смеха и игривое воркование, изредка прерываемые приглушенным баском нашего командира. Как уж они там между собой общались – я себе не представляю. Хотя, говорят же, что язык любви и страсти в переводчике не нуждается…

Через некоторое время и там все стихло, только вот с некоторых телег вдруг нет-нет начали раздаваться ритмичные скрипящие звуки, приправляемые стонами страсти… Очевидно, что желание некоторых девиц не спать в одиночестве было удовлетворено и теперь они торопились воспользоваться плодами своей победы.

Меня же беспокоило какое-то смутное чувство, будто я упустила что-то важное. Чувство это зудело, как назойливая муха, никак не желая принимать отчетливую форму. Однако я была слишком вымотана для того, чтобы предаваться анализу, и с большим удовольствием наконец разрешила себе погрузиться в сладкий сон…

Разбудил меня отдаленный шум. Видимо, я спала чутко, потому что дети от этого не проснулись, только Янка беспокойно перевернулась с одного бока на другой. Я со страхом прислушалась. Кто-то орал и отчаянно ругался. Сначала, спросонья, я, естественно, подумала, что объявлена тревога и хотела уже было вскочить и поднимать гавриков. Однако по тональности криков мне тут же стало понятно, что кричат и вопят только две женщины, и весь базар происходит на чистейшей латыни. Я с облегчением вздохнула и ухмыльнулась – несомненно, это был обычный женский скандал на тему, которая называется «делить мужика».