Александр Михайловский - В закоулках Мироздания

Удар следовал за ударом, плюща серебристый металл в бесформенную лепешку. При этом кольцо больше не визжало, а лишь коротко и почти неслышно вскрикивало. Так продолжалось до тех пор, пока Зоркий Глаз не расплющил серебряное изделие в плоский блин с неровными краями, толщиной немногим более чем у фольги. Потом, отложив молот, Зоркий Глаз сильными пальцами сложил получившуюся пластинку вчетверо, после чего продолжил ее плющить до того состояния, пока она не начала распадаться под ударами на отдельные чешуйки. Все, дело было сделано, отец Александр подтвердил, что энергетические структуры бывшего кольца разрушены полностью, остался только общий фон, который теперь можно устранить только переплавкой, что мы отложили на потом. А пока пора было трогаться в путь, время уже не ждало.

Примерно час спустя. Анна Сергеевна Струмилина.

Мы уходили из злосчастного поселения под скрип несмазанных осей, мычание волов, ржание коней и крики кружащих в вышине стервятников, ожидающих, когда им будет дан доступ к дармовому угощению. Уходили с невеселыми мыслями, сполна насмотревшись того, что вполне могло сломать психику любому среднестатистическому человеку. Наше приключение, с самого начала не сулившее безмятежных радостей, вылилось в жестокий триллер. Пусть пока и не погиб никто из нашей команды – жива я, живы и здоровы все гаврики, жив даже Антон, несмотря на свою феноменальную способность влипать в неприятности; полны энергии и деловитой собранности все спецназовцы и отец Александр. Однако я чувствую, что смерть буквально идет за нами по пятам, щелкая зубами в предвкушении добычи; я почти ощущаю ее холодное дыхание у себя на шее, кажется, оглянусь – и увижу ее зловещую торжествующую ухмылку… И мурашки пробегают у меня по спине; я стараюсь гнать прочь это навязчивое видение, вглядываясь в лица и пытаясь наитием уловить настроение тех, кто меня окружает.

Пока шли сборы, Ника время от времени перекидывалась со мной взглядами, и в ее глазах я видела поддержку и ободрение, сочувствие и понимание. После того как я рассказала ей свою историю, тупая боль наконец ушла из моего сердца. Я чувствовала, что стала сильнее и мудрее с тех пор. Печаль, что так долго жила во мне, наконец вылетела и растворилась в эфире, и теперь мне было одновременно и тревожно и легко. Но больше ничего не привязывало меня к прошлому, все чувства были связаны только с настоящим, и это настоящее активизировало мои душевные ресурсы, заставляя мыслить трезво и взвешенно. Мой разум словно наполнился необычайной ясностью. Мир, казалось, приобрел более четкие очертания и новые оттенки, и все это никак не было связано с моим даром…

Капитан Серегин и отец Александр, похоже, были уверены, что нас попытаются перехватить, и поэтому гонят вперед наш отряд, который вырос за сегодняшний день с шестнадцати человек до сорока двух. Без сомнения, наш караван представлял со стороны весьма экзотическое зрелище. Кроме четырех тевтонских пароконных повозок на железном ходу, запряженных здоровенными флегматичными битюгами, капитан умыкнул из разоренного поселения еще восемь запряженных медлительными волами арб и целое стадо крупного и мелкого рогатого скота, который теперь составляет наш ходячий запас продовольствия. Не бросать же животных на поживу местным хищникам и не менее хищным тевтонам, которые наверняка уже отправились за нами в погоню.

Двигались мы по плохо наезженной проселочной дороге в таком порядке: впереди капитан Серегин и с ним, в качестве проводника, серьезный большеглазый юноша по имени Гай – его отец водил этой дорогой караваны контрабандистов; рядом отец Александр, церковной латыни которого вполне хватало для общения с проводником, а также Док и Мастер, что следовали позади и слегка по бокам от этой троицы, полные невозмутимой настороженности, поводя по сторонам стволами автоматов и внимательно вглядываясь в окрестности. Следом вереницей тянулись вьючные лошади с самым ценным грузом, телеги и арбы с провиантом, на которых, помимо всего прочего, ехали местные женщины, мои гаврики и малахольный Антон. А в самом конце, растянувшись километра на два, горестно мыча и тоскливо блея, по дороге пылило копытами подгоняемое девушками-подростками коровье-баранье стадо. Жалко, что тевтоны перебили в селении всех собак, которые здорово помогли бы девицам управляться с животными. Кстати, старшей над ними я поставила Феодору и она, необычайно довольная, неплохо справлялась со своими обязанностями начальника, то и дело обводя подчиненных горделивым взглядом и по-командирски покрикивая на них. Корова ее, между прочим, нашлась. Когда мы уже выходили из селения, животное появилось откуда ни возьмись – наверное, спустилось с холма, где оно благоразумно пряталось во время переполоха. Получив порцию ласки из рук счастливой хозяйки, пятнистая хитрунья присоединилась к коллективу, то бишь стаду.

Самыми последними, верхом на трофейных лошадях, ехал наш арьергард: пулеметчик Зоркий Глаз и снайпер Ника со своими напарниками, сапер Бек и заместитель Серегина старшина Змей. Если нас попробуют догнать какие-либо неприятности, то от встречи с этой компанией им явно не поздоровится.

Сперва наш путь лежал по накатанной дороге назад к месту впадения ручья в основную реку, которую мы уже успели прозвать Теплой, а потом все по той же дороге, проходящей мимо брода, у которого и состоялась первая схватка спецназовцев с тевтонами. Там, не переходя через ручей, мы двинулись дальше вверх по его течению, в обход громоздящейся слева от нас высокой горы, поросшей густым лесом. Справа от нас, по ту сторону ущелья, высился куда более солидный горный массив, изобилующий массовым скальными выходами и обрывистыми склонами и осыпями.

По мере приближения к истокам ручья склоны ущелья становились все выше и круче. Но, когда солнце уже было готово зайти за горную гряду, ручей сделал резкий поворот и после невысокого, но крутого подъема вывел нас на поросшую короткой бархатистой травкой большую поляну округлой формы – премилую, кстати сказать, поляну, словно созданную для комфортного отдохновения утомленных путников.

Командир приказал остановиться и стал внимательно разглядывать поляну.

Мой взгляд быстро оценил это прелестное местечко. Видно было, что какое-то время назад каменистый оползень перекрыл русло ручья, после чего образовалось озерцо, впадина которого постепенно заполнилась смываемыми с гор осадочными породами. Озерцо сперва заилилось, а потом и вовсе превратилось в зеленеющую травой лужайку, окаймленную по краям буйными зарослями усыпанных ягодами облепиховых кустов. У меня аж скулы свело при виде такого пропадающего зазря богатства природы. Его тут собирать и собирать на благо людям…