Борис Батыршин - Внеклассная работа

Книжные попаданцы принимали выпавшие на их долю испытания с охотой, можно сказать, с радостью. Будто предыдущая жизнь не значила для них ровным счётом ничего. Нет, порой герой и грустил о потерянной семье, но в меру и лишь в самом начале повествования.

Случается, что автор перемещал в чужое тело личность человека, чья жизнь, мягко говоря, не сложилась. Например, искалеченного на войне офицера. Или глубокого старика, тоскующего по молодости. Но остальные, молодые здоровые мужчины, – они-то что? Неужели жажда приключений столь сильна, что заставляет забыть обо всех, кто тебе дорог?

Наверное, да. Писатель – тоже человек и мечтает о чуде. И, конечно, его герои не испытывают сомнений: кому, скажите на милость, интересно читать о распускающем сопли слабаке, для которого предел мечтаний – это вернуться домой, на мягкий диван?

Например, о таком, как он, Сёмка. Можно сколько угодно воображать себя суперменом, но как до дела дошло – кто в панике бросился назад, только представилась возможность?

То-то, брат….

Вот бы внушить себе, что всё это – лишь неправдоподобно реалистичная галлюцинация. А что? Не надо мучиться от осознания собственного ничтожества. Галлюцинация – и всё! Куда правдоподобнее, между прочим, чем нарушающая все законы природы дверь между веками.

Кстати, о ключе…

Артефакт спрятан в нижнем ящике, в дальнем углу, завёрнутый в несколько слоёв бумаги и обмотанный скотчем. После разговора со Светланой мальчик убрал опасный предмет с глаз долой – и всё равно по нескольку раз на дню открывал ящик. Так и тянуло почувствовать в ладони упоительную тяжесть ключа, снова прикоснуться к Тайне, неведомо откуда возникшей в жизни обычного московского подростка.

Свёрток привычно лёг в ладонь. Когда это он успел его взять?

Сёмка хотел было вернуть ключ в ящик – как вдруг ощутил нечто. Покалывание? Слабое щекотание? Лёгкий зуд?

И оно исходило от свёртка.

Мальчик вскочил, опрокинув стул. Школьный пиджак, аккуратно – в кои-то веки! – повешенный на спинку, полетел на пол.

Может, показалось?

Обрывки бумаги и смятый в безобразный комок скотч присоединились к школьной форме.

Бронза холодила ладонь, тянула руку к земле – и сквозь это ощущение отчётливо прорывалось другое… Будто в кулаке зажат жук, который отчаянно пытается вырваться на свободу.

Сёмка разжал кулак. Ключ как ключ. Ощущение тем не менее никуда не делось – разве что ослабло слегка.

Положить на стол, отойти… взять снова.

То же самое. И майский жук звенит в сжатой ладони.

Как говорил медвежонок Пух в мультике, «это ж-ж-ж неспроста». Ключ подаёт сигнал – понять бы ещё какой?

«– У нас есть план, мистер Фикс?

– Конечно есть, мистер Фикс!»

Сёмка швырнул бронзовую вещицу на тахту и зашарил по карманам в поисках мобильника.

– Сём, мы же договорились!

Светка недовольно поджала губу.

– Пока мы обдумываем, что делать дальше, ты не трогаешь ключ, вообще ничего не предпринимаешь!

– Ну, Свет… Месяц прошёл, сколько можно сидеть без дела? Я знаешь сколько всего прочитал, всё обдумал…

Я осёкся – но поздно.

– Значит, всё обдумал? – ехидно поинтересовалась Светлана. – А потом чисто случайно вытащил ключик?

Я пожал плечами:

– Не хочешь – не верь. Но я правда не хотел его даже трогать. Как-то само получилось… позвал он меня, что ли?

– Ага, позвал! «Поцелуй меня, добрый молодец, я в царевну превращусь!» Врать сперва научись, сказочник!

– Да не вру я! Правда, я и не заметил, как ключ у меня в ладони оказался. Хотел только посмотреть, а он…

– … сам прыгнул в руку. – ехидно закончила Светка. – Болтун.

– Да, сам! И вообще – хватит голову в песок прятать! Время идёт, а мы…

– Что – мы? – насторожилась моя собеседница. – Мы что, куда-то торопимся?

– Торопимся, и ещё как! И уже почти опоздали! Помнишь Макарова? Ну адмирала, у которого я автограф брал?

– Еще бы не помнить! Такой идиотизм захочешь – не забудешь. Это надо было догадаться: «Товарищ адмирал, извольте автограф для школьного музея!»

– Да не в автографе дело, – отмахнулся я. – Он мне ещё пропуск на корабль дал, помнишь? А мы им так и не воспользовались.

– Делать было нечего, как по кораблям шастать! Мы дорогу домой искали, если кто забыл!

– Ну да, правильно. Но ведь теперь мы знаем, что дорога назад имеется! Так почему не воспользоваться приглашением? Пока не опоздали!

– А с чего мы должны опоздать? – не поняла Светлана. – Как будем готовы – отправимся. Куда спешить-то? Сам говорил, что надо хорошенько подготовиться, изучить… Я вот две недели выбирала, в чём можно снова туда отправиться. А то эта гимназическая юбка…

– А потому! Вот ты говоришь – «изучить». Я как раз и изучал – весь этот месяц, пока некоторые о юбках думали! Если хочешь знать, в начале апреля адмирал Макаров погибнет вместе с «Петропавловском», на японской мине. «Петропавловск» – это флагманский броненосец, с него ещё Задрыга, помнишь?

Светка кивнула.

– Вместо погибшего Макарова эскадру примет контрадмирал Витгефт. И тогда нас уже никто на корабль не пропустит – потребуют пропуск, выданный новым начальством, а где мы его возьмём? Снова автограф брать, что ли?

– Значит, ты хочешь использовать пропуск, пока Макаров жив? Весьма… расчётливо. Хотя и не очень хорошо выглядит, знаешь ли! Ты что, придёшь к адмиралу в гости, будешь беседовать с ним, зная, что он вот-вот умрёт?

«Да-да… ещё немного… ловись рыбка…!»

– А что я могу сделать? – я пожал плечами, демонстрируя покорность судьбе. – Раз он всё равно погибнет…

– И это говорит мужчина? – фыркнула Светка. – Другой бы на его месте пришёл к адмиралу, предупредил бы, что корабль наскочит на мину! Чтобы и его спасти, и других. Макаров ведь не один погиб?

«Бинго!»

– Нет, больше шестисот человек, и с ними – художник Верещагин. Слыхала про такого?

– Ещё бы не слыхала! – гневно воскликнула Светлана. – Вот видишь, сколько людей утонули, и художник замечательный, – а тебе бы только кораблики посмотреть? У тебя вообще совесть есть?

– Свет, я об этом думал, только решил, что ты будешь недовольна. А то можно было бы…

– Я? Недовольна? А что, теперь за вас женщины всё должны решать? А вы пока в сторонке подождёте?

«Только не спугнуть! Только не спугнуть! Ещё совсемсовсем немного!»

– Я и не думал ждать! Я всё разузнал: где эта мина была, как «Петропавловск» на неё налетел, какие повреждения… Полный расклад того дня, поминутно! Хоть сейчас отправляйся и рассказывай всё это Макарову!

Я поднял крышку ноутбука. Мигнула заставка, на экране высветилась карта – прибрежная линия, значки береговых батарей и разноцветные кривые, испещрённые пометками. Красным крестиком выделено место гибели «Петропавловска» и время трагедии – 9–43 утра.