Рус Агишев - Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

— Смотрите-ка, вроде жар спадает, — через некоторое время раздалось бормотание старого доктора. — Повязку ему смените! Так... что тут у нас? Вы только поглядите!''.

В могильной тишине, установившейся на огромном пожарище, неожиданно прозвучал первый звук. Тук-тук-тук! Через некоторое время перестук вновь повторился, но уже в другой стороне! Между склоненными к земле деревьями замелькал черный хвост дятла. Он перелетал с дерева на дерево и то тут то там начинал с каким-то ожесточением долбить кору.

Через некоторое время одинокий перестук дополнился еще более странным звуком, доносившимся из многочисленных трещин в земле. В глубине пролегавших между корнями земляных нарывов показалась медленно поднимающая к небу вода. Постепенно почти все щели заполнились; края трещин начали обрушатся, захватывая все большее и большее пространство поверхности под деревьями. Почва, еще недавно больше напоминавшая плотное полотно металла, стало настоящим болотом, в котором словно памятники стояли черные свечки обгоревших деревьев.

… Безумная по силе боль, еще недавно так терзавшая Лес, беспокоила его уже меньше. Она словно хамелеон сменила свой окрас и стала совершенно другой. Если раньше боль захлестывала его с «головой», жгла изнутри и выворачивала наружу, то сейчас он испытывал что-то совершенно иное. Его раны — трещины постепенно затягивались, безжизненные и высушенные поляны заполнялись прозрачной водой, а на еще ломких черных сучках зашевелилась мелкая живность. Опаленная страшным огнем кора на деревьях с треском лопалась и из под сухих, скрюченных и морщинистых пластов выглядывала нежная, темно-зеленая древесина. На открытых изломах стволов переломанных деревьев начала сочиться полупрозрачная жидкость, потом их медленно стало накрывать светлой и тоненькой пленкой, которая быстро твердела.

Лес «чувствовал», как оживало его тело, как с каждым новым отрезком времени оно все охотнее и охотнее отзывалось на его просьбы, как помертвевшие деревья-органы снова стали наполняться жизнью... Это было сладостное чувство — чувство тихого пробуждения с мягкой истомой от прошедшей боли — чувство долгожданного облегчения! Оно все сильнее захватывало его, заставляя раскинувшееся на сотни километров «тело» вздрагивать от переполнявшей его энергии.

… Почву начинала сотрясать легкая, еле уловимая, дрожь. В такт ей незаметно потряхивало и остатки обожженной листвы, опаленных звериных тушек и обугленных сучьев. Глубоко под землей свою лепту вносили и многочисленные переплетенные между собой корни, которые гигантскими змеями прокладывали под землей просторные туннели.

''Доктор, я могу открыть глаза? — Андрей уже не ощущал сковывавших его ремней и привычной повязки. — Матка боска! Почему кругом так темно? Я же ничего не вижу... Доктор?! Да, где вы все? — кругом была настоящая тьма, в которой не было никаких полутонов. — Доктор?

Он кричал в темноту, звал на помощь, но все было бесполезно. В ответ раздавалась лишь черная, как смоль, тишина.

— Как же темно вокруг..., — продолжал шептать он, совершенно ничего не понимая. — Темно, темно. Я ничего не вижу..., — он попытался провести рукой по своему лицу, но совершенно ничего не почувствовал. — Матка боска... Ничего нет! — он с ужасом осознал, что вообще не чувствует своего тела — рук, ног, спины... — Ничего нет. Совсем ничего нет, — в темноту шептал он. — Что это т...

Поток его слов или мыслей внезапно прекратился. До него вдруг дошло, что больше нет никакого Андрея, что нет никакой больницы и нет никаких докторов вокруг. И все, что ему виделось последние мгновения, было не более чем фикцией, миражом!''.

Лес окончательно пробудился и скинул с себя черную прогоревшую корку старой «плоти».

140

Отступление 201

Реальная история

[выдержки] Дневник генерала Гальдера (неопубликованный).

«... 14 июня 1942 г. Вынужден признать, что русские демонстрируют весьма и весьма упорное сопротивление... Не смотря на существенное численное превосходство подразделениям вермахта с приданными нам частями новых союзников с огромным трудом удается взламывать оборону русских в Минском опорном оборонительном узле».

«26 июня 1942 г. Донесения показывают, что эффект от применения специальных боеприпасов уже не является столь ошеломляющим, как в первые дни. Грамотно налаженная служба противохимической защиты позволяет русским успешно сопротивляться в условиях...»

«28 июня 1942 г. Продвижение на столицу Белоруссии существенно замедлилось. Вместо запланированных 50 — 100 километров штурмовые батальоны с трудом продвигаются на 7 — 10 километров за световой день... Русские активно контратакуют!».

«29 июня 1942 г. Спаси нас всех Господь! Похоже мы вынудили русских вновь открыть ящик Пандоры... В маршевых ротах были зафиксированы первые заболевшие болезнью Святого Лазаря. Директивой ОКХ и Объединенного комитета штабов были срочно введен жесткий карантин».

«3 июля 1942 г. Предпринятые меры не дали никаких положительных результатов! Число заболевших растет в геометрической прогрессии. Отмечены первые случаи неповиновения в войсках... Вчера с поля боя дезертировал взвод американских пехотинцев из 42-й кавалерийской бригады генерала Келли. По приговору военного суда всех их расстреляли, однако случай получил широкую огласку».

«12 июля 1942 г. Как это не прискорбно признавать, но ситуация начинает выходить из под нашего контроля. Штаб Верховного командования отдал приказ на массированное применение химических боеприпасов... Наши соседи с севера (генерал фон Лееб) уже выпустили первые снаряды по Ленинграду... Мне кажется, что Германия вновь поставила не на того скакуна. Очередная ошибка может стать для нас последней... Боже, спаси Германию!».

«13 июля 1942 г. Мне сообщили, что Советы вновь бомбили Берлин. Одна из бомб попала в здание рейхсканцелярии».

«21 июля 1942 г. … Меня терзают ужасные предчувствия. В эти дни все, буквально все складывается таким образом, что … Если в самое ближайшее время ничего не произойдет, то я решу, что окончательно сошел с ума...».

«23 июля 1942 г. Если я выживу в этой проклятой войне, то смогу неплохо зарабатывать исполняя роль Касандры! Похоже, началось что-то … У нас просел практически весь тыл! Буквально в один момент мы потеряли связь с несколькими десятками тыловых частей. Группа армий Центр лишилась всего горючего, запасных частей к танкам и грузовикам, техников... Это десятки тысяч литров бензина, тонны оборудования, сотни специалистов, которые пропали без всякого следа...».

«24 июля 1942 г. Только что мне сообщили, что застрелился командующий 11-й армией генерал-фельдмаршал Манштейн! Говорят перед этим он выкрикивал совершенно невероятные вещи — что-то о живых мертвецах...».