Рус Агишев - Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

— Вот такая странная обстановочка, товарищи командиры. Настоящий тихий омут, в котором, как известно водятся черти, — подытожил Козлов, пропуская лейтенанта к своему прежнему месту. — Надо решить, что делать. Мне лично все это напоминает хорошо подготовленную ловушку. Западню! ЧС теми силами, что немцы сюда пригнали, они могли схарчить отряд за здорово живешь, а тут тихо... Думается, для пошумели тут для вида, а сами сейчас сидят где-то поблизости и потихоньку затягивают колечко, — негромко произнес Козлов. — Что будем делать?

— Командир, приказ Центра однозначен — установиться связь с отрядом и обеспечить эвакуацию некоторых лиц, — сразу же проговорил начштаба. — Надо выполнять задание.

С места вскочил командир партизанской артиллерии — старшина второй статьи в распахнутой тужурке, через которую был виден его неизменный тельник.

— Что тут мусолить? — как всегда резко, рубанул он. — Есть приказ, да и разведка дала добро. У нас такая силища! С полком можем потягаться, — его волосатый кулак энергично взлетел в воздух. — Раздавим, как вонючего клопа! Ну а если прищучат, то мой сухопутный линкор даст им прикурить! Разделим все на квадраты и кабельтов за кабельтов причещем, — выдав свою обычную экспрессивную речь, он победно посмотрел на остальных.

— Так, морская душа, с тобой понятно! — командир быстро сумел скрыть улыбку в широченных усах. — Что думают остальные? Прохор Кузмич, что молчим?

— А что я? — вздохнул степенный дядька, командир одного из штурмовых батальонов — главной ударной силой партизан. — Тут балакали, что немца нигде немае, — он хитро прищурился, словно одновременно и прицеливался и приценивался. — Я так думаю, группу туды направить нужно. Собрать бойцов по шустрее и отправить их на место, а самим тута сидеть и ждать.

— Дело говоришь, Прохор Кузмич, — поддержал его кто-то из командиров. — Не след сразу в пекло лезть, прежде осмотреться надо.

— Значит, решили, — подвел итог командир. — Тогда состав группы на тебе, разведка, — хлопнул он по плечу командира разведвзода. — Список мне на утверждение, с оружием определись с Михеичем, — кивнул он в сторону пожилого и грузного партизана, который за все время импровизированного совещания так и не проронил ни слова. — Все, давай, давай, — рукой он подтолкнул лейтенанта.

Когда командиры начали расходиться, Козлов незаметно тормознул Пантелеева, отчего они немного отстали от остальной группы.

— Алексей, смотрю, знакома тебе та фигурка, — спросил он, кивая головой в сторону лейтенанта. — А?

— Да, видел вроде, а у кого вспомнить не могу, — огорченно проговорил начштаба. — На марше у кого-то приметил. Точно такая же, кажется, была.

— Так..., — остановился командир. — Нужно вспомнить, Леша, — он смотрел ему прямо в глаза. — Шифровка была из штаба. Есть подозрение, что такие фон деревянные фигурки что-то вроде особого знака, — начштаба аж в лице изменился от услышанного. — Надо особый отдел подключить, это их работа. За всеми вот такими случаями установить наблюдение.

— А может тогда? — Пантелеев сделал рукой хватающее движение. — И все, нет в отряде ни какой гниды!

— Никаких этих, Пантелей! Приказ был «просто наблюдать».

120.

Отступление 97.

Реальная история.

15 июля 1942 г.

Поселок Латошинка. Северная окраина Сталинграда. Капитан Даховник, опираясь на трость, вышел из блиндажа. Он быстро свернул толстую, в палец толщиной, цигарку и, раскурив ее, с наслаждением втянул горьковатый, пробирающий все нутро дым.

— Погода... Чтоб ее! — смачно сплюнул он, смотря в сторону поднимающего солнца, которое обещало очередной налет немецкой авиации. — Тьфу! Надо к девчатам зайти...

Так ласково, по домашнему, девчатами, он называл их только тогда, когда рядом никого не было. У него дома, на Харьковщине, две точно такие же дочурки остались — одной 17, а второй 19 лет, почти невесту. Сердце у капитана обливалось кровью всякий раз, когда он заходил в расположение дивизиона и смотрел на личный состав. Тонкие почти куриные шейки, громадные не по размеру сапоги и … глаза, ….глаза, смотрящие на него с дикой надеждой. «Мы не подведем! Нет! Мы сможем! А ты? Ты останешься с нами? Не убежишь? — вновь и вновь читался вопрос».

— … Ой! Девочки! — кто-то громко вскрикнул при виде неторопливо хромающего капитана и ярко-белое пятно, сверкая белоснежными тряпками, умчалось в сторону одной из многочисленных землянок. — Товарищ капитан, личный состав второго дивизиона …, — перед командиром словно из под земли появилась невысокая девица с сержантскими нашивками и начала громко докладывать, стараясь оттянуть время и дать остальным время привести себя в порядок.

— Ладно, ладно, — махнул рукой Лука Иванович, прекрасно знавший все эти уловки. — Отставить! — он вновь внимательно посмотрел на видневшуюся перед ним замаскированную позицию одного из зенитных орудий и перевел глаза на сержанта, которая кому-то строила грозные рожи. — Еще раз проверить маскировку! Каждое орудие, каждое..., — он сделал вид, что не замечает, как из землянок начали медленно просачиваться зенитчицы, то и дело поправлявшие пояса, пилотки, а кто и прическу. — Должно быть спрятано..., — наконец, большая часть личного состава собралась за спиной сержанта. — Вот так-то... А теперь, разойтись! — рявкнул он. — Заняться маскировкой.

Развернувшись он двинулся в сторону свое НП, а за его спиной послышались какие-то перешептывания и негромкие смешки.

— Товарищ капитан, товарищ капитан, — вдруг кто-то дернул его за рукав, нарушая все мыслимые и немыслимые каноны субординации. — Товарищ капитан! — на капитана смотрели испуганные глаза чернявой девушки, вот -вот готовой расплакаться. — С поста звонили... из села.. Говорят, танки идут, — капитан мгновенно изменился в лице. — В паре километров от Акатовки... Сюды, говорят, идут.

Забыв про боль в ноге, капитан побежал к телефону, а девчонка за ним, придерживая правой рукой длинную с нее ростом винтовку.

— Где танки? — с надеждой спросил он в трубку. — Уже у села..., — глаза его потухли. — У села... Значит, максимум через час здесь, — тихо проговорил он. — Час жизни...

Пальцы с черными заусенцами сжались в огромные кулаки. Высокий, массивный, он медленно встал из-за стола и двинулся в сторону выхода.

— Бегом! Дивизион в ружье! — заорал он, едва встретился с глазами с чернявой девчонкой. — Орудия к стрельбе прямой наводкой! — боец, тяжело выдохнув ком воздуха, умчалась в сторону основной позиции. — Ничего, ничего..., — хромая, поковылял Лука Иванович к передовой. — Ужо мы вам устроим... Разделаем..., — бормотал он негромко, а у самого в мозгу словно бился кузнечный молот — «один час», «один час», «один час».