Рус Агишев - Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

«... Война Германии против России — это битва за христианство, это битва за умы и сердца миллионов одурманенных безбожниками людей. Еврейско-коммунистические узурпаторы обманули американский народ, внушив его лидерам идею о своей цивилизованности. США не должно воевать с Германией, как не должен враждовать один верующий с другим верующим, ибо оба они идут по пути познания бога. Их судьба — это совместная борьба с коммунистической заразой, с отравой отрицания бога и божественного...».

Отступление 170.

Реальная история.

САСШ, штат Нью-Мехико, г. Альбукерк. 22 декабря 1942 г.

Серебристо-серый плимут 1938 года выпуска, шедший сразу же за армейским джипом, остановился возле невысокого блокгауза, сложенного из бетонных блоков. Из него вышел невысокий и чуть сгорбленный мужчина, одетый плотное светло-коричневое пальто. Не обращая внимания на остальных пассажиров, которые прохаживались возле военных, он достал из небольшого чемоданчика крем для загара и начал тщательно его втирать в лицо. Мужчина нанес густой слой солнцезащитного крема не только на лицо, но и на виски, шею. После этого из чемоданчика были вытащены огромные очки для сварочных работ с круглыми черными линзами и надел на глаза.

— Это всего лишь мера предосторожности, Вилли, — громадные очки дико смотрелись на его лице, покрытом густым слоем крема. — Думаю, перчатки также будут не лишними, — на руки он надел мотоциклетные перчатки из плотной темной кожи. — Наука не терпит небрежности... Который час?

Вилли Хигэнботем, продолжавший с дрожью рассматривавший эти приготовления, негромко ответил:

— Осталась почти минута, мистер Теллер.

— Отлично, Вилли, — пробормотал тот, смотря куда-то в даль, где почти у горизонта виднелась высокая вышка — одна из многочисленных буровых, оставшихся в пустыне после нефтяной лихорадки. — Значит, еще немного...

Стоявший невдалеке от них репортер, тыча пальцем в сторону военного джипа и выглядывавшего из него радиста, закричал:

— Внимание, господа, обратный отсчет.

Из кармана он вытянул блокнот и огрызок карандаша и стал с нетерпением всматриваться за бетонный блокгауз.

— шесть... пять … четыре..., — шевелились его губы, в такт движениям дрожащей секундной стрелки. — Три... два... один … О, Боже! Как же ярко...

Все произошло внезапно! Буквально одно мгновение прошло от серой промозглой мглы раннего утра до яркого почти «божественного» солнечного света, нестерпимой волной заполнившей все вокруг. За плотным, физически давящем светом пришел раскаленный воздух, в доли секунды укутавший стоявших за бетонными блоками.

— О, Боже, Боже! — стонал, стоя на коленях, репортер, раздирая ногтями лицо. — Мои глаза. Я ничего не вижу, — блестящие полуботинки, уже давно потерявший свой праздничный лоск в этой пустыне, давили полураскрытый блокнот. — Мои глаза! Глаза! Кто-нибудь, эй!

Лишь один человек из десятка согнувшихся, упавших на корточки и закрывших голову руками людей стоял и смотрел на разворачивающееся действо. Милях в двадцати прямо на месте буровой вышки поднимался величественный столб пыли, дыма и пара. Гигантские завихрения клубами уходили в небо, протыкая густую пелену облаков и исчезая за ними. С расстояния нисколько не терялось, а наоборот, усиливалось это ощущение невиданной ранее мощи, этой обузданной человеком первозданной силы. Казалось, что-то сверхъестественное и темное вырвалось из земли.

— Сработало... Это, действительно, сработало, — улыбаясь, он тёр виски руками, не обращая внимания, что тяжелые мотоциклетные перчатки причиняли ему боль. — Сработало..., — тем временем в больших черных линзах ясно отражалось поднимающееся грибовидное облако.

— Я же говорил, я же говорил вам, — устало произнес, стоявший спиной к взрыву, Роберт Оппенгеймер. — что все получиться.

… 22 декабря 1942 г. ровно в 5 часов 30 минут в пустыне Аламогордо примерно в двадцати милях от г. Альбукерке был произведен первый в новейшей истории человечества взрыв плутониевой бомбы — оружия, ужасающая мощь которого была оценена далеко не сразу.

Отступление 171.

Реальная история.

23 декабря 1942 г.

169-я авиабаза особого назначения — зона аэродромного базирования 1-ой, 2-ой, 6-ой и 7-ой оперативных групп военно-воздушного флота САСШ, включающих в себя более 600 тяжелых дальних бомбардировщиков Б-17 и примерно 400 истребителей прикрытия «Мустанг». В соответствие с договором между САСШ и Советским Союзом Полтавский аэродромный узел использовался в качестве «перевалочной базы» для организации сквозных полётов из Англии и Италии в СССР с попутным нанесением бомбовых ударов по военным объектам противника. Здесь воздушные эскадрильи дозаправлялись и повторяли маршрут в обратном направлении.

… Крепкие декабрьские морозы погрузили Полтавский аэродромный узел в сонное оцепенение. Личный состав практически не выходил на улицу, спрятавшись в жарко натопленных казармах. Предчувствуя скорое прекращение затишья, штурманы и летчики целыми днями спали как сурки, пытаясь отоспаться впрок. Чертыхавшиеся механики вновь и вновь перебирали технику, которую по-очереди загоняли в огромные ангары. В эти дни на морозе можно было увидеть лишь пританцовывающих часовых, да и, пожалуй, несущихся сломя голову вестовых.

В окне небольшого домика, примыкавшего к одной из казарм, из неплотно опущенных штор выглядывал лучик света.

— Марчук, сваргань-ка чайку! — генерал-майор Перминов, командир авиабазы, сидел за столом, обхватив голову руками. — Только по-крепче, Марчук и сахару кинь пару кусков... Вот, черти, — прошептал он в конце, уставившись в лежащий перед ним листок бумаги. — Совсем распоясались...

Его взгляд вновь и вновь возвращался к строкам докладной записки начальника особого отдела. «... Участились случаи пьяных драк в подразделениях. За последние семь дней было пресечено четыре подобных инцидента, в двух из которых принимали самое активное участие старшие командиры... Отмечаются факты продажи военного имущества американскими военнослужащими... 19 февраля сержант Майк Джефферсон, ответственный за хранение спирта, используемого для охлаждения пулеметов бомбардировщиков, был задержан военным патрулем при попытке вынести с территории аэродрома две канистры со спиртом (по 10 л.). В ходе задержания он оказал сопротивление...».

— А, это ты, Марчук, — пробормотал он, когда перед ним кто-то поставил высокую алюминиевую кружку с дымящимся чаем. — Александр Романович, к вам пришли... американец энтот, — тихо доложил ординарец, почему-то не недолюбливавший американца. — Опять наверное что-то притащил... Вон сверток какой тащит, — генерал-майор улыбнулся, вспомнив вчерашние посиделки.