Александр Башибузук - Оранжевая страна. Фехтгенерал [litres]

– Служу Республике! – сбиваясь на фальцет и перебивая меня, восторженно воскликнул паренек.

– Франк…

– Да, мой капитан? – немедленно отозвался Штайнмайер.

– А теперь дай ему еще разок по загривку, чтобы не перебивал командира. Дурень ты, Ян Роодт. Я как раз собирался в качестве поощрения оплатить твой первый визит в бордель. Будешь теперь опять обходиться своей правой рукой. Или левой. Какая там у тебя рабочая?

Последние мои слова утонули в дружном хохоте бойцов. Предбоевое напряжение, в буквальном смысле сводившее скулы и заставляющее бешено биться сердце, бесследно испарилось. Вот и хорошо. Успеем еще надрожаться.

– Наумыч, пошли бойцов проверить дрезину и платформу. Все патроны и оружие – сюда. Павел Евграфович, ты со своими восстановишь растяжки. Да-да, я помню, мин осталось в обрез. Ставь все что есть. И поосторожней там. Взводные, быстро делите бойцов на бодрствующую и отдыхающую смены. Счастливчикам немедленно на боковую. Чувствую, ночка нам предстоит еще та…

Закончив отдавать приказы, я сам отправился в командирский вагон. Вторые сутки бодрствования начинают уже сказываться. Могу и вырубиться на ходу. Вон в глазах уже все плывет.

Раньше чем к завтрашнему утру бриттов ожидать не стоит, вряд ли они решатся атаковать ночью без предварительной разведки боем, так что можно и покемарить часок-другой.

Стянул сапоги, выкурил сигару в горизонтальном положении и только собрался задремать…

– Капитан…

Вот же зараза!..

– Чего надо?

– Вам надо взглянуть на это своими глазами.

М-да… Вбил распухшие ноги в сапожищи, накинул френч и побрел смотреть. А куда денешься?

Вечерние пейзажи Южной Африки просто завораживают. Начинающий остывать после дневного пекла воздух становится свеж и прозрачен. Днем все кажется блеклым, покрытым пылью, а вечером природа оживает и расцветает всеми красками палитры. Живность…

Стоп, а к чему это я веду? Ах да… Вот к чему. Все это окружающее нас великолепие испоганили высокие столбы черного дыма, вздымающиеся в небо.

– Твою же шпротину в клюзы наперекосяк! – невольно выругался я, наблюдая длинный монструозный бронепоезд, вползающий на холм.

– Сейчас попадется, голубчик… – азартно шептал рядом со мной Зеленцов, припав к биноклю. – Еще немного проползи…

Бронепоезд, сбавляя ход, как по заказу стал останавливаться именно на том месте, где мы заложили фугасы. У меня самого екнуло сердце в ожидании веселенького фейерверка. Ну, мать твою! Взлетай…

Но…

Но ничего не произошло. Вообще ничего. Бронепоезд как ни в чем не бывало стоял прямо на мине и взлетать на воздух явно не собирался.

– Но как?! – завопил минный инженер. – Почему не сработало? Михаил Александрович…

– А хрен его знает, Павел Евграфович… – спокойно пожал я плечами, изо всех сил стараясь не выдать злость и разочарование. – Возможно, я переборщил с настройкой нажимного механизма, и ударник просто не наколол капсюль. А может, еще что…

– Говорил же я вам, надо инициировать электрическим способом!.. – зло буркнул Зеленцов. И тут же дисциплинированно сбавил тон: – Прошу извинить меня, господин капитан. Не сдержался.

– Понимаю тебя, но я по этому поводу уже все сказал и повторять не собираюсь.

Тем временем за британским бронепоездом показался еще один состав, с впряженными в него сразу двумя паровозами. С учетом количества вагонов, по самым скромным прикидкам, прибыло не меньше пехотного полка с двумя артиллерийскими батареями.

– Что со стороны Гленко?

– Пока чисто, господин капитан.

– Хорошо. Значит, так… – Я опустил бинокль и развернулся к взводным. – Думаю, все интересное будет завтра. Они с рассветом проведут разведку боем, вскроют наши огневые позиции, после чего начнется обработка артиллерией перед решающим наступлением. Нахрапом лезть не будут, потому что этот щенок в аэростате, – я не удержался и сплюнул, – с перепугу передал, что бронепоезд атаковало не меньше батальона с тяжелым вооружением. Наумыч…

– Да…

– Согласно разведданным, бритты пригнали сюда из Индии небольшой отряд каких-то охотников-следопытов, вроде как специально обученных проводить разведывательные действия в джунглях.

– В чем?..

– Джунгли – это такой густой лес, – быстро растолковал казаку Паша Оладьев.

– Так бы и сказали. А то жунгли, жунгли… – недовольно буркнул Степан. – И шо с этими разведчиками?

– Не шокай. Не исключаю, что эти разведчики могут нас сегодня ночью пощупать. Буш – это, конечно, не джунгли, но, сам понимаешь, поостеречься не помешает. Поэтому отбери пару десятков бойцов и скрытно выдвинься… Примерно вон туда и туда. Если что, по-тихому встретишь гостей. Понятно? Выполнять. Для остальных: будите личный состав, пусть занимают окопы. Готовность по команде перейти на запасные позиции…

Закончив инструктаж, я отправился к Борисову, рассматривающему позиции британцев в какой-то очень древнего вида громоздкий оптический прибор, видимо снятый с дальномерной трубки бронепоезда.

– Добьешь до них, Палыч?

– Может, и добью, но вряд ли попаду… – Борисов оторвался от прибора, сплюнул и ткнул прокуренным пальцем в орудийные башни. – Предел. Угол возвышения на этих дурах всего четырнадцать с половиной градусов. К тому же стволы порядочно настрелянные. Ежели на пару верст пулять, еще куда ни шло, а вот на такое расстояние… – Артиллерист еще раз сплюнул. – Но надо пробовать: может, и свезет. Будем пристреливаться?

– Нет, завтра с рассветом. И только в ответку. Не стоит демаскировать позиции раньше времени. – Едва сдерживая разочарование, я поплелся к себе в командирский вагон.

Хотел еще вздремнуть часок, но не смог и решил поболтать с Киплингом.

– Извините, что лишил вас возможности отдохнуть, – я сунул в руки писателю стаканчик с виски и сигару, – просто все складывается таким образом, что другой возможности пообщаться у нас может уже не появиться.

Выглядел будущий лауреат Нобелевской премии довольно неважно. Глаза красные, лицо припухшее, да и в целом смотрелся каким-то помятым. Но ничего удивительного – в плену все-таки человек. Да и я сам примерно так же выгляжу. Если не хуже.

– Пустое… – быстро ответил Киплинг и цепко ухватился за бокал.

– Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени?

– Я ваш пленник, – неопределенно пожал плечами британец, – вы вольны ко мне обращаться как вам вздумается.

– К чему эта лишняя бравада, Редьярд? – улыбнулся я и спокойно предложил: – Могу вас немедленно отпустить. Сейчас же прикажу выделить вам лошадь и припасы на дорогу.

– Нет! – твердо отказался писатель. – Не могу бросить своих товарищей. Останутся они – останусь и я.