Александр Башибузук - Оранжевая страна. Фехтгенерал [litres]

– Вы оправдываете мои ожидания, – одобрительно кивнул я, – но, к сожалению, не могу пока отпустить пленных, хотя они и являются для меня обузой. Причины просты – они станут источником информации, которую я не хочу раскрывать. Но… посмотрим. Давайте к этому вопросу вернемся немного позже, а пока займемся интервью.

– С удовольствием. – Киплинг взялся за карандаш и открыл блокнот. – Минуточку… ага. Вы прибыли в Африку по собственному желанию?..

«По собственному? – Я про себя выругался. – Черта с два! Какая-то хренова сила зафитилила за непонятно какие прегрешения…»

– …либо вас наняли? – закончил вопрос англичанин.

– Нет, меня никто не нанимал, – ответил я чистую правду. – Скажем так… оказался я здесь по причинам, совсем не связанным с этой войной, но со временем принял решение остаться. Признаюсь, первоначально мне очень не хотелось ввязываться в эту заваруху. Но потом последовательно произошел ряд событий, которые в буквальном смысле вытолкнули меня на тропу войны.

– И какие же? – старательно скрывая интерес, спросил Киплинг.

– По воле случая я наткнулся на повозку с ранеными, которую сопровождала сестра милосердия. В тот самый момент, когда я их увидел, раненых добивали ваши уланы. Попросту закалывали пиками. Ну а саму медсестру сноровисто освобождали от одежды – сами понимаете, в каких целях.

– У меня нет оснований вам не верить, – сухо процедил Киплинг, – но если таковое и произошло, то это редчайшее исключение. Наше командование тщательно расследует подобные случаи и беспощадно карает преступников, несмотря на чины и происхождение.

– Командовал этими уланами двенадцатого полка некий второй лейтенант Арчибальд Мак-Мерфи… – пропустив слова бритта мимо ушей, невозмутимо сообщил я. – Увы, фамилии пятерых его подчиненных я сейчас не помню. Скажите, Редьярд, как бы вы поступили на моем месте в подобном случае?

Писатель с каменной мордой буркнул:

– Я попытался бы прекратить бесчинство любым доступным мне способом.

– Я поступил таким же образом. Убил их всех. Сделал это из обычных человеческих побуждений. Напомню, я на тот момент не испытывал симпатий ни к одной из сторон.

– Люди звереют на войне, – заметил Киплинг немного невпопад. – Хотелось бы, чтобы этот ужас быстрее закончился.

– Он закончится. Но, увы, не бесследно для Британии.

– Можете растолковать свои слова, Майкл?.. – Писатель впервые за все время нашего общения назвал меня по имени.

– Конечно, Редьярд… – Я подлил в стаканы виски. – Поражение в этой войне станет началом заката Британской империи.

– Вы шутите?! – возмущенно, даже гневно воскликнул Киплинг. – Не буду спорить: да, мы потерпели ряд тактических поражений, но это не более чем случайность, из которой уже сделаны выводы. Вы не осознаете мощи моей страны.

– Не горячитесь, Редьярд. Случайность, говорите? Длинный ряд последовательных случайностей – это не что иное, как закономерность. Вам ли не знать, Редьярд, что когда, казалось бы, случайные, не связанные между собой люди – от генерала или богатой вдовы до бродячего дервиша или даже уличного попрошайки, – начинают действовать удивительно согласованно, то вследствие их «танца», или, если хотите, «игры», меняются межгосударственные договоры, а порой и границы государств? С Британией играют, причем искусно. Пока она увязает в этом болоте, теряя, как кровь, свои ресурсы, некие игроки, в совокупности не уступающие империи по силе, потихоньку готовятся нанести решающий удар, чтобы покончить с вашей гегемонией в мировой расстановке сил. И первые уступки империя уже сделала. Они кажутся незначительными, но на самом деле они знаковые. Игроки почувствовали вашу слабость и теперь будут только усиливать нажим.

– В ваших словах есть резон… – Киплинг озадаченно потер лоб. – И как выйти из этой ситуации? Какой бы вы могли дать совет?

– Совет? Врагу?.. Ну что же, извольте. На любых условиях заканчивать эту войну…

Говорили мы долго, в чем-то спорили, во многом соглашались, и мне даже показалось, что отношения между нами стали менее формальными. Ледок стал таять. Но развить успех не получилось. Мои предположения подтвердились – бритты все-таки послали разведчиков, прямиком наткнувшихся на Наумыча и его архаровцев. Пришлось отослать Киплинга и идти разбираться.

– Матерые, собаки, – зло выругался Степан. – Одного нашего маленько порезали, а второго начисто завалили. Уже отошел. Пятеро их было, взять удалось всего двоих, остальных мы порешили.

– Кого они убили?

– Энрике, брата моего… – Хорхе Орхеда по прозвищу Капуцин, один из четырех басков в роте, шагнул вперед и стал передо мной на колено. Его смуглое лицо было мертвенно бледно, в уголках глаз блестели слезы. – Комманданте, отдай их мне. Прошу тебя…

Я перевел взгляд на пленных лазутчиков. Почти голые, в одних набедренных повязках, тела вымазаны темной краской, худые, почти тощие, но жилистые, словно сотканные из толстой проволоки. Морды бритые, но не европейцы – это точно. Индусы, что ли? А вам-то здесь что понадобилось?

– Кто такие?

Первый пленный зыркнул на меня и презрительно отвернул расквашенное лицо в сторону. Второй даже не пошевелился, начисто проигнорировав вопрос.

Я ненадолго задумался. Добровольно они ничего не скажут – это сразу видно. Придется стараться, чтобы разговорить. Но сам я этим заниматься не хочу. Так что решение напрашивается само по себе.

– Забирай их, Капуцин. Но прежде чем утолить свою кровную месть, сделай так, чтобы они рассказали, сколько их сюда прибыло и с какими целями. И главное, узнай, кто это вообще такие.

– Сделаю, комманданте… – Баск прижал руку к сердцу и коротко поклонился мне. – Клянусь кровью моих предков, эти шакалы расскажут все.

– Надеюсь. Благодарю за службу, парни. Можете отдыхать.

Но отдохнуть ни у кого не получилось. Через час на наших позициях стали рваться первые снаряды.

Южная Африка. Наталь

09 июля 1900 года. 10:00

Вы хотя бы примерно представляете, какие ощущения испытываешь при взрыве стопятидесятидвухмиллиметрового снаряда? Пусть он даже снаряжен не тротилом, а пироксилиновой смесью, и взорвался не рядом, а в полусотне метров от вас. Не представляете? Так я расскажу. А такие: как будто кто-то со всей дури ошарашил вас веслом по голове. Синапсы в головном мозге начинают биться в яростной панике, и в ожидании следующего разрыва ты невольно стараешься вжаться в землю, давя судорожные позывы бежать куда глаза глядят. Как-то так, только еще страшнее. Словом, исключительно отвратительные ощущения.

Нет, мне уже случалось быть под обстрелом, как на этой войне, так и в прошлой жизни, но к такому привыкнуть нельзя.