Марик Лернер - Федералист

Совсем одурел от жадности. Хочет и армию заставить на себя работать. Он полагает, раз я в доле как один из пайщиков каперства, так общие интересы поставлю ему на пользу? Крепко ошибается!

— В крепости очень жадный комендант, готовый сдать ее за тридцать тысяч песо со всем содержимым. Веракрус единственный на сегодняшний день приличный порт во всей Новой Испании, — тоном умудренного опытом отца, обращающегося к несмышленышу-сыну, сказал Адам. — В него ежегодно заходит не меньше двухсот торговых судов. Системы внутреннего налогообложения у них не существует в принципе, а церковь, самый крупный землевладелец, вообще не платит в казну ни одного песо, пользуясь к тому же многочисленными льготами. Основным источником доходов правительства являются таможенные сборы с единственного международного порта страны — Веракруса.

Он сделал паузу, дав осмыслить слова.

— Раус!

— Да, мой генерал, — согласился вечный начальник штаба. — Он прав. Тем более что испанцы всячески тормозят развитие промышленности в своих колониях и искусственно ограничивали их торговлю с внешним миром. В обмен на золото и серебро Новая Испания была обязана ввозить из метрополии по искусственно завышенным ценам практически все необходимые для повседневной жизни товары. Мы ударим их по карману и очень больно, лишив поступления товаров. Они не смогут долго продержаться и пойдут на уступки гораздо скорее, чем потеряв пусть и огромные, но малонаселенные территории. Но…

— Двадцать-тридцать тысяч жителей, на которые ты нацелился, — возбужденно перебил его Адам, не давая закончить, — при населении Новой Испании в два с лишним миллиона человек, не считая Бразилии, Перу и прочих Аргентин, — это тьфу! Даже не заметят. А вот захватив Веракрус, мы возьмем их власти за глотку.

— Пока не придет флот, заблокировав десантную партию, — меланхолически сообщил напрашивающуюся мысль Раус.

— Этого не будет, — выложил на стол главный козырь соблазнитель.

— Причина?

— На днях Карибское соединение почти в полном составе отправилось в Испанию.

Он с удовольствием потянул время, дожидаясь вопросов. Якобы захотел вина выпить. Мы молча ждали. Я из вредности, а Раус вообще не любил суетиться. Все равно скажет.

— Пару недель назад был перехвачен бриг с важными известиями, — сказал Адам наконец. — Франки уничтожили испанский флот в Средиземном море. Высадились на Мальте, Канарских островах, еще где-то.

— Кастильцы проигрывают войну, — пробурчал Раус. — На Пиренейском полуострове дела у них тоже неважно идут.

— Теперь в дело открыто вступила Англия, так что война не закончилась. Но она поставила условием совместные действия на море. Уж не знаю, сознательно или из своих целей, а может, имеется некая договоренность с Конгрессом, но освобождают дорогу. Фактически у нас, господа, у вас и у меня, полностью развязаны руки. Я даже не стал задерживать письма с приказами, — коммандер сухо рассмеялся, — и позволил бригу продолжать путь. Избавиться от флота после ухода Ромеро… Господь на нашей стороне, и глупо было бы упустить такой шанс!

— Удача дважды не приходит, — согласился я.

— После подтверждения ухода испанской эскадры, — кивнул Раус. — Кто еще об этом знает? О приказе из Мадрида?

— О поражении в Средиземноморье скоро все колонии окажутся в курсе. Я не мог просто помахать на прощанье призу, пришлось давать объяснения. Люди сошли на берег, и слух пойдет моментально. Но приказ про уход — нет. Это видел я один. Скоро придет известие. Парочка быстроходных люггеров патрулируют воды, карауля выход эскадры.

— Вот и хорошо. Куда идем, члены экспедиции узнают в море, не раньше. А сейчас выпьем за Фортуну, принесшую везение.

— Они очумели? — подозрительно спросил бригадный генерал Луазон, глядя на единственный в округе каменный мост.

С этой стороны расположилось очередное убогое селение из десятка пыльных хижин, с той поднимались высокие стены монастыря. Ружейный огонь оттуда был очень плотен и не позволял захватить переправу. Впервые за длительное время наступающие части Континентальной армии встретили серьезное сопротивление. Население до сих пор относилось к приходу армии, говорящей на франкском, с полным равнодушием.

Настоящих испанцев в здешних краях было крайне мало. Богатая прослойка в основном представлена креолами. Обладая номинально равными правами с «европейскими испанцами», креолы на деле подвергались жесткой дискриминации и лишь в порядке исключения назначались на высокие посты. Простой люд практически целиком состоял из индейцев, метисов и мулатов. Они не имели доступа к чиновничьим и офицерским должностям, не могли участвовать в выборах органов самоуправления и т. д. В результате воевать оказалось некому и не за что. Спешно собранные милиции при первом столкновении стремительно разбегались или моментально сдавались в плен. Таких разоружали и отпускали по домам, лишь бы не тащить за собой и не кормить.

В любом случае состоящий из двух бригад пехоты, кавалерийской дивизии, саперного батальона, «черного» полка и десяти полевых орудий корпус вторжения втоптал бы в землю любую крестьянскую толпу, не особо напрягаясь. Даже при условии нахождения в его составе больше половины галлийских добровольцев, плохо знакомых с маневрами и дисциплиной. За счет количества. Почти шесть тысяч человек — грозная сила по местным условиям, где в столице всего края Сан-Бернардито проживает приблизительно столько же.

— Видать, командующий Северным военным округом генерал Сото решил показать начальству в Мехико и Мадриде героизм, — выдал версию Корсель, мысленно представив, куда его пошлет генерал, если предложит тому заняться столь любимым делом — распространять листовки с обращением к местному населению.

Пользы от них было немного, в основном для костров солдаты использовали. Но Луазон очень гордился собственным творчеством:

«Испанцы!

Избранный народом Федерации Конгресс послал меня в вашу страну, чтобы действовать против заморских тиранов.

Мирные деревенские жители, ничего не бойтесь. Моя армия столь же дисциплинированна, сколь и отважна, и я своей честью отвечаю за ее хорошее поведение.

Я довожу до вас меры, которые будут предприняты для поддержания общественного спокойствия. И я сдержу свое слово.

Любой солдат, который будет пойман при грабеже, будет осужден на месте с большой суровостью.

Каждый человек, который позволит себе самовольно взимать контрибуцию, будет передан в военный совет и осужден со всей строгостью закона.

Я хочу верить, что испанцы понимают свои действительные интересы и встретят нас дружески».

По мнению Корселя, надо было прямо высказаться про ответный поход и неминуемое наказание за сопротивление. А все остальное уже попутно. Все равно корпус брал все, что ему было нужно: лошадей, фураж, порох, обувь, провизию для армии. А где ему еще было все это получать?.. На придорожных кустах лошади не росли, и манна небесная с неба не сыпалась.