Сергей Яковенко - Омут (СИ)

Очнулся я только тогда, когда почувствовал, что кто-то сильно трясет меня за плечи. Вернувшись в реальность, увидел перед собой Лехину физиономию.

— Ты че это, Колян? Тебе херово, что ли? Эй! Сосед! Слышь?

— Нормально, — сказал я хриплым голосом, а потом прокашлялся и повторил, — Нормально.

— Да вижу! Что случилось-то? От борща пучит, что ли? Капуста, она такая! Эй! Не пропадай! Ау! Вернись нахер обратно! — он похлопал меня по лицу.

— Да говорю же — порядок.

Для убедительности я встал на ноги.

— Слышь, ты меня извини, конечно, но, по-моему, Регеций с тобой диагнозом ошиблась. Ты, по ходу, реально шиз конкретный.

— Ко мне Татьяна приходила.

Он восхищенно промычал.

— И че?

— Ты прав был насчет практикантов.

— Это она тебе сказала?

— Сказала — это мягко сказано. Херами обложила и обгадила с ног до головы. У меня в голове не укладывается, как можно было все это камуфлировать под СПС?

— На то они и психиатры, старик, — задумчиво пробубнил Леха, — Ты еще и половины не видел из того, что тебя ждет. Сломают тебя. Теперь точно вижу, что сломают. Уже надломили. А жаль. Хороший ты мужик. Правильный. Жалко будет, если так…

Я хотел бы возразить, но знал, что он прав. Если такие… Если то, что случилось с Татьяной (или Тамарой) — это и есть та самая экспериментальная психиатрия, то долго я продержаться не смогу. Да и времени лишнего не было. Там, за этими идеально выкрашенными стенами, меня ждала дочь. Я был уверен, что она скучает по папе. Возможно, даже сильнее, чем я по ней. Она вынуждена каждый день видеть равнодушное лицо своей матери, которая хочет от нее только одного — чтобы дочь поскорее выросла и взяла на себя ответственность за поддержку ее в старости.

— Мне нужно бежать, Леха. Сегодня.

— Ну, началось, — тяжело вздохнул сосед.

— У меня выбора нет. Нужно дочь спасать.

— А что с ней?

— Долго объяснять. Скоро прогулка. Нужна будет твоя помощь.

Он смотрел на меня и долго думал. Затем почесал нос и сказал:

— Ладно. Только если вернут обратно, я тебя сам нахер повешу, чтобы проблем лишних больше не иметь. Усек? Задрали меня все эти страсти ванильные. Устал я.

— Усек.

— Давай. Я пока к себе. Как будешь готов — свисти.

— Добро.

Он ушел. До прогулки оставалось двадцать минут. Я потратил их на то, чтобы побриться и одеться потеплее. Так и подмывало устроить на прощание какую-нибудь пакость, но я подавил в себе мальчишеские стремления, подумав, что это может послужить лишним риском для побега. К тому же, какую пакость я мог совершить, не имея в запасе ни времени, ни возможностей? В конце концов, мой побег уже будет немалой пакостью. А если удастся, то потом можно будет и все темные делишки Регеций раскрыть, которыми она промышляла во вверенном ей учреждении.

Я постучал в дверь к Лехе. Он сразу ее открыл. Видимо, стоял рядом и ждал. Я сделал вывод, что сосед нервничает, хотя по его внешнему виду этого было совсем не заметно.

— Веди себя естественно, — тихо сказал он, — После того, как Танька с тобой побазарила, за тобой по-любому наблюдать будут, как за американским шпионом. Если кто-нибудь хоть что-то заподозрит, тебе п…здец. А замечать тут умеют лучше, чем самые американские из всех американских шпионов. Поэтому лучше отключись от тех мыслей, которые взрывают мозг и думай о чем-нибудь приятном. Об остальном я подумаю за тебя. Когда скажу «беги» — не думай ни секунды. Просто срывайся и лети, как будто за тобой десяток питбулей гонится. Сделаешь все правильно — будешь жить. Нет — даже не расстроюсь. Насрать мне на слабаков. Все. Вали.

— Подожди, — сказал я, — А где ты жил до того, как сюда попал?

— Нахера тебе?

— Долго объяснять.

— Ну, тогда не твое собачье дело.

Я хотел было рассказать, но Леха пнул меня в плечо, и мы пошли к выходу.

На рецепции снова толпились в ожидании люди. Ждать пришлось не долго. Аглая и ее козырная улыбка появились почти через минуту.

— Здравствуйте, мои дорогие! — сильно переигрывая, воскликнула Регеций, — Какие сегодня все замечательные! Вы посмотрите на эти лица! Они же просто искрятся радостью! Видимо, сегодняшний обед был и в самом деле вкусным. Не знаю, как вам, а я просто в восторге от новых пирожных! Правда, Юлия?

Лицо девушки, к которой обращалась Аглая, было полной противоположностью того, что изображала из себя психиатр. Бледное, хмурое, уставшее. Под глазами — черные круги. Ее худые руки дрожали. Но когда она отвечала, ее губы растянулись в подобии улыбки.

— Да, — чуть слышно промямлила Юлия, — Очень вкусные.

— Ну, что? — бодро спросила Регеций, — Все в сад? Открывайте!

Она посмеялась своей же жизнерадостности и, поглаживая по спинам пациентов, вышла наружу. Мы с Лехой последовали за ней. Едва оказались на улице, в глаза ударил яркий солнечный свет. Я зажмурился. Пока глаза привыкали, Регеций подошла ко мне и взяла под руку.

— Как ваши дела, Николай? — заботливым тоном поинтересовалась она, — Вы уже поговорили с Татьяной?

— Да. Поговорил, — я старался говорить как можно спокойнее, хотя ей и так было ясно, что я чувствую.

— Замечательно! — нараспев сказала она, — Уверена, теперь у вас нет сомнений насчет моей искренности с вами.

— Да уж, какие тут могут быть сомнения? Татьяна, вернее Тамара, была очень убедительной.

— О! Она вам даже имя свое назвала!? Браво, Николай! Видимо вы таки тронули ее каменное сердце. Я уж думала, что такую неприступную скалу ничем не проймешь. Вы и вправду необычный гость! Ну, хоть в вас я не ошиблась. Это не может не радовать.

— Судя по вашей ослепительной улыбке, радости вам не занимать. Вы, видимо, всегда радуетесь. Непрерывно, так сказать.

Она громко захохотала.

— Ой, рассмешили, Николай. Спасибо. Давно так не смеялась.

Мы медленно брели в направлении площадки для прогулок, и я чувствовал, как дрожу от ярости. Регеций, будто щупальцами, впилась в мой локоть. Безусловно, она чувствовала эту дрожь и, конечно же, пребывала в полнейшем экстазе от происходящего.

Только сейчас я вспомнил о Лехе. Оглянулся по сторонам и понял, что его нигде нет. Постепенно ярость сменилась недоумением. На миг я даже подумал, что он, как и Татьяна, меня предал. Но я ошибался.

Мы доковыляли до площадки. Кто-то, как и вчера, уже играл в бадминтон, кто-то курил, кто-то просто сидел на лавочке. Я тоже собирался присесть, но Регеций напрягла щупальце и сквозь зубы и вечную улыбку прошипела:

— Давайте прогуляемся, Николай. Вы пропустили утренние процедуры. Нам надо компенсировать упущенное, — а затем, уже в полный голос, — Вы же не против прогуляться с дамой? А? Николай? Составьте мне компанию!

«Еще бы! Да я с удовольствием с тобой прогуляюсь, тварь!» — подумал я, но вслух сказал: