Юрий Гельман - Перекресток Теней (СИ)

Постепенно где-то вверху замаячили отсветы огня. Рыцарь и оруженосец замедлили шаги и снова прислушались. Теперь совершенно ясно послышались человеческие голоса, но невозможно было определить, скольким людям они принадлежат.

— Кто это может быть, мессир? — шепнул Тибо за спиной Венсана де Брие.

— Уж во всяком случае, не призраки, которых так боится Эстель.

— А если их много и они вооружены?

— Много их быть не может, иначе они производили бы гораздо больше шума, — рассудил де Брие. — А что касается оружия… Ты разве разучился драться?

— Конечно же, нет. Однако сейчас мы не на войне, мессир. И драться с кем бы то ни было в мирное время…

— Знаешь, Тибо, если ты верен мне и если ты верен тому делу, которому служу я, ты должен быть решителен и непреклонен в любое время — мирное или военное.

— Хорошо, мессир, по вашему приказу я убью всякого, кто бы ни встал передо мною.

— Я не сомневаюсь в тебе, мой верный друг. Пошли дальше. Кажется, я знаю, где эти призраки находятся. На следующем этаже располагаются комнаты, которые занимал Великий магистр.

Они поднялись еще на несколько ступеней, и свет, падающий сверху, стал намного ярче. Вскоре Венсан де Брие и Тибо увидели факел, вставленный в кольцо, прикрепленное к стене. Часть коридора была хорошо освещена, из открытой двери в четырех шагах от угла послышались внятные голоса.

— …но мы не можем вернуться с пустыми руками!

— Я знаю это не хуже тебя. Продолжай искать.

— Я уже третий раз просматриваю одни и те же полки. И ничего нет. Он убьет нас!

— Не ной! Пролистывай каждую страницу.

— Я так и делаю.

— Да, в скверную историю мы с тобой попали!

Снова наступила тишина, было слышно только шуршание пергамента.

— Сеньоры, вам помочь? — Голос Венсана де Брие прозвучал как гром среди ясного неба. — Что ищут в библиотеке Великого магистра Жака де Моле двое священников в столь позднее время?

Рыцарь вошел в помещение и встал у двери, как скала. За его спиной остановился Тибо. Двое священников в черных сутанах от неожиданности вздрогнули и повернулись перекошенными от ужаса лицами к вошедшим. Увидев блеснувшие кинжалы, оба повалились на колени.

— Не убивайте нас, благородный сеньор! — взмолился тот, что минуту назад приказывал другому что-то искать среди книг. У него было слегка одутловатое, рябое лицо и густые черные брови.

— Не убивайте, мы простые люди, мы действуем по приказу епископа Парижа! — воскликнул второй, похожий на засохший лист из гербария.

— Весьма интересно узнать, что приказал вам его преосвященство Гильом де Бофе? И почему этот приказ нужно выполнять под покровом ночи? И каким чудесным образом вы проникли в Главную башню Тампля, если ключи от нее находились у начальника стражи? Ну! У меня мало времени, а вопросов так много, и я жду объяснений.

— Благородный сеньор, — сказал первый священник, продолжая оставаться на коленях, — мы готовы рассказать вам все, что знаем, только не убивайте нас…

— Все будет зависеть от правдивости вашего рассказа, — уклончиво ответил де Брие.

Он прошел в комнату и сел на короткий диван, приставленный к одной из стен между книжными стеллажами. Тибо остался стоять у двери.

— Ну, я слушаю, — сказал рыцарь, подав знак священникам, позволяющий встать с колен.

Те выпрямились и теперь стояли, прислонившись спинами к шкафу с рукописными книгами, в котором только что рылись. При этом оба молитвенно сложили руки на груди, смиренно опустив глаза к полу.

— Дело в том, сеньор, что его преосвященство епископ Парижа послал нас сюда по весьма деликатному и тайному делу…

Первый священник замолчал, искоса поглядывая на своего товарища.

— Продолжайте! — властно сказал де Брие, перекладывая кинжал из одной руки в другую.

— Нас убьют, если мы кому-то расскажем… — сказал второй дрожащим голосом.

— Поверьте, я не стану доносить на вас его преосвященству, — улыбнулся де Брие.

Первый священник помялся, потом продолжил объяснения.

— Дело в том, что два дня назад заболел папа Климент, — сказал он. — Однако вызванный к нему лекарь не смог определить причину недомогания его высокопреосвященства.

— А что с ним?

— Гм, как бы это сказать… Из него внезапно стала литься вода…

— То есть?

— Ну, понимаете, сеньор, обычно у человека вода льется только из одного отверстия…

— Ах вот что! — Венсан де Брие переглянулся с Тибо. — Может быть, папа просто чем-то отравился?

— Что вы! Ни он сам, ни кто бы то ни было в его окружении не допускают этой мысли! И потом, по словам епископа Парижа, который всё своё время проводит возле больного, весь этот… процесс сопровождается мучительными болями… Папа очень страдает!

— Но я не вижу связи между этим безусловно неординарным событием и тем, что вы под покровом ночи проникли сюда!

— Дело в том, благородный сеньор, что в период короткого облегчения папа высказал мысль о том, что на него так может подействовать проклятие Жака де Моле, произнесенное им перед казнью.

— И поделом! — воскликнул де Брие, оживившись. — Если это так, то господь как никогда проявляет свою высшую справедливость!

— Благородный сеньор, мы не знаем, кто вы, — с дрожью в голосе выдавил из себя «плоский» священник, — но вы сейчас говорите страшные вещи…

— Вы так считаете? Хорошо, я скажу вам, кто я, но прежде вы сами расскажете, что делали здесь.

— По приказу его преосвященства мы искали здесь книги по магии, манускрипты или какие-то записи, принадлежавшие Жаку де Моле, и в которых можно было бы отыскать способы избавления от проклятия.

— Теперь все стало ясно! — сказал де Брие. — Папа считает, что Великий магистр был колдуном! Но это утверждение само по себе является ересью и святотатством!

Священники угрюмо переглянулись, но никто из них не стал возражать против заявления вооруженного незнакомца.

— И последний вопрос: как вы сюда проникли, минуя стражу?

— Нам известен тайный подземный ход, — ответил первый священник. — А ключ от Главной башни давно был подделан, и его преосвященство епископ Парижа дал нам дубликат.

— Что ж, — заключил де Брие, поднимаясь с дивана, — я вижу, что вы не стали скрывать от меня истинную причину вашего странного пребывания здесь. Полагаю, пришел черед и мне открыться перед вами. Но прежде чем я это сделаю, скажу лишь то, что диктует мне сердце и честь воина. Великий магистр Жак де Моле никогда не был ни колдуном, ни алхимиком, ни сторонником какого-либо иного дьявольского ремесла. Он был благородным и мужественным человеком, истинно порядочным и истинно верующим в Бога. И если ему довелось десять дней назад произнести свои пророческие слова, то это значит, что он до последней своей минуты свято верил в Его высшую справедливость. И теперь, коль скоро папа действительно заболел, я полагаю, в ближайшее время должно свершиться торжество этой справедливости.