Юрий Гельман - Перекресток Теней (СИ)

— Так назови его.

— Ребекка Мошен, ей сейчас сорок лет должно быть.

— Хорошо, я узнаю у аббатисы, — ответила Феодосия. — Ты подожди меня здесь, я скоро. Скажи только, кем тебе эта Ребекка приходится?

— Она тетка моя, родная сестра отца. Он, когда умирал, просил разыскать ее.

— И давно ты ищешь?

— Полгода уже, с прошлой осени.

— Бедняжка! Посиди тут, я скоро.

Феодосия удалилась, а девушка в лохмотьях осталась сидеть, согнувшись, на низкой скамье у стены альмонария. В помещении было светло и, несмотря на скромность и неказистость обстановки, все же уютно. Чисто выбеленные стены с лимоновым оттенком отражали веселый солнечный свет, струившийся в окно. Откуда-то извне долетали иногда женские голоса — спокойные и ровные. Нищенке подумалось, что в монастырях, должно быть, всегда так: женщинам, давшим обет, нечего делить между собой и не о чем спорить, повышая голос, а стены святой обители являются надежным оплотом от посягательств мирской суеты. Откуда ей было знать, что именно в этом помещении две недели назад допрашивали и били Тибо. Нищенка бы еще о многом подумала, оставаясь в одиночестве, но тут ее кто-то окликнул.

— Это ты ищешь свою тетку?

Девушка вздрогнула и подняла голову. Рядом с ней стояла стройная моложавая монахиня в черной рясе и белом капоре на голове. Ее лицо казалось слегка осунувшимся, уголки губ были опущены вниз. Смотрела монахиня на девушку приветливо, и, вместе с тем, в ее темных, с искрами глазах мелькало любопытство.

— Да, я, — ответила Эстель, вставая с лавки.

Монахиня оглядела девушку с ног до головы придирчивым взглядом. Та, потупив глаза, замерла, как испуганная лань.

— Иди за мной, — тихим грудным голосом сказала монахиня и повернулась к выходу из альмонария.

— Куда?

— Не бойся, сейчас всё узнаешь.

Эстель повиновалась без колебаний. Она знала, что поручение своего покровителя нужно выполнить до конца, с какими бы неловкостями ни пришлось ей при этом столкнуться.

Монахиня провела ее через второе ограждение, куда посторонним вход был закрыт. Когда женщины прошли в арку, глазам Эстель открылась небольшая, но аккуратная базилика монастырского собора, кремовые колонны которой сверкали на солнце, будто покрытые лаком. Через минуту монахиня привела свою спутницу в клуатр — прямоугольный внутренний дворик, примыкавший к храму. Посреди клуатра находился маленький круглый бассейн с прозрачной, почти голубой водой. Вокруг него располагались выкрашенные в весенний зеленый цвет скамейки.

— Здесь нам никто не помешает, — сказала монахиня. — Сестры сейчас разошлись по своим обязанностям: кто в мастерскую — шить, кто на огород — готовить грядки к посадке.

— У вас все строго?

— Нет, никто никого не заставляет, — ответила монахиня. — Просто это наша жизнь, мы сами ее выбрали, она нам нравится, и никто не собирается ее менять.

— Я понимаю, — сказала Эстель, постепенно смелея. — Но вне монастыря тоже ведь каждый выбирает свою жизнь, не так ли? Просто в ней гораздо больше соблазнов…

— Любой человек рано или поздно встает перед выбором, — после паузы сказала монахиня, пристально глядя в лицо Эстель. — Вот только не всегда этот выбор совпадает с промыслом божьим, а это, в свою очередь, порождает страдания, множа заблуждения и грехи.

— А как же тогда угадать при выборе?

— Нужно слушать свое сердце — это самый верный указатель.

— Если бы все было так просто! — воскликнула Эстель.

Монахиня снова пристально вгляделась в лицо девушки.

— Как тебя зовут, дитя мое?

— Эстель.

— Красивое имя, — сказала монахиня, и девушке показалось, что она вздрогнула. — Знаешь, что оно означает?

— Знаю, мне говорил один человек. А вас как зовут? Мне девушка сказала, что узнает про тетушку… а пришли вы…

— Я отвечу на все твои вопросы, — сказала монахиня. — Только позволь мне сначала задать и свои.

— Конечно, как я могу отказать!

— Что ж, зовут меня сестра Стефания, я старшая помощница аббатисы монастыря.

— И вы знаете Ребекку Мошен?

— Конечно, знаю.

— И вы позовете ее? Мне очень нужно с ней встретиться!

— Ты куда-то спешишь?

— Не так чтобы очень, сестра Стефания, но все же…

— А для чего она тебе?

— Это моя тетка, сестра отца. Он умер в прошлом году и просил перед смертью ее разыскать. Она давно в монастырь ушла, я еще маленькой была и ее совсем не помню…

— А что же ты хочешь ей сказать, дитя мое?

— Они с отцом когда-то поссорились, вот он и хотел, чтобы я у нее попросила для него прощения, иначе душа его не успокоится на небесах…

— Да, трогательная история, — сказала сестра Стефания. — Только одна загвоздка, дитя мое…

— Какая?

— Врать ты не умеешь, вот какая.

— Почему?

Эстель вздрогнула и съежилась. Впервые в жизни ей было так неловко. Она вдруг подумала, что эта въедливая монахиня может легко разрушить разработанный ее покровителем план. И что тогда? Как объясняться с ним? Как доказать, что она ни на шаг не отступила от его указаний?

— Вы сейчас прогоните меня? — жалобно спросила Эстель.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, я же наврала вам…

— А почему ты это сделала?

— Но что-то ведь нужно было рассказать…

— А что тогда ты скажешь ему?

— Кому? — встрепенулась девушка, и сердце ее заколотилось.

— Тому, кто тебя послал.

— Я… не знаю…

— Хорошо, а что ты должна была сказать Ребекке Мошен?

Эстель запнулась. Она хорошо понимала, что попала в ловушку. Эта помощница аббатисы оказалась на редкость проницательной. И открыть ей правду означало не только пропасть самой, но и навлечь наказание на ни в чем не повинную монахиню, которая помогла бежать из-под стражи друзьям де Брие.

— Я ничего вам не скажу, хоть пытайте! — воскликнула Эстель.

— Глупая! — Сестра Стефания взяла девушку за руку. — Эти двое парней наверняка рассказали ему, как им удалось отсюда бежать.

— Откуда вы знаете?!

— А ты еще не догадалась?

— Господи! — воскликнула Эстель. — Теперь я поняла. Это были вы? Как хорошо, что все так получилось! Я уже думала, что вы не выпустите меня отсюда, позовете кого-нибудь на помощь и возьмете под стражу, чтобы потом передать инквизиторам.

— Ты этого так боишься?

— Больше всего на свете я боюсь… за него…

— Почему?

Эстель помялась.

— А вот этого я вам точно не скажу, — ответила она и покраснела.

Ребекка Мошен выразительно посмотрела на девушку, потом отвернулась. Что-то далекое, почти забытое снова шевельнулось в ее душе.

— Ну, а теперь ты скажешь мне то, что хотела сказать своей придуманной тетушке?

— Да, сеньора. Граф де Брие просил передать, что очень хочет вас видеть…

Бог инертен и равнодушен ко всему, что происходит на Земле. Иначе бы он не позволил людям совершать такое количество преступлений и переносить такое количество страданий. У Бога в запасе есть еще мириады солнц и миров, полных совершенства и гармонии, где Творец отдыхает, удовлетворенный своей работой.