Юрий Гельман - Перекресток Теней (СИ)

— Да, конечно…

Северин де Брие отвел взгляд, перевел его на брата, но тот хмуро молчал, уставясь в одну точку.

— А какой Лондон, Тибо? — воспользовавшись паузой, спросила Эстель. — У тебя было время погулять по городу?

— Конечно, было. Его милость дал мне достаточно денег для того, чтобы я посетил самые лучшие заведения английской столицы.

— Брось! Неужели ты только и делал в Лондоне, что сидел по кабакам?

— Нет, конечно. Я видел Темзу, на этой реке стоит город. По размерам он такой же, как Париж. Только несколько дней кряду шел дождь. А река шире Сены — мне так показалось.

— А женщины, Тибо?

— Что ты имеешь в виду?

— Англичанки — они красивы?

— Так себе, — покривился Тибо. — Если бы ты жила в Лондоне, непременно бы считалась первой красавицей!

— Да ну тебя! — Девушка порозовела, но было заметно, что ей приятны слова Тибо. — А в каком доме ты жил там?

— У графа небольшой, но довольно крепкий домик, — ответил Тибо, покосившись на Северина де Брие. — Возможно, ты когда-нибудь побываешь в нем.

— И я? — спросила Ребекка, обращаясь к английскому гостю.

— Жизнь покажет, — уклончиво ответил тот.

«Я знаю! Я теперь всё знаю про де Брие! Когда ты ушла спать… когда Эстель ушла спать, мы говорили с Ребеккой… и он открыл ей всё! Свои планы, свои мысли. Хочешь, я расскажу тебе раньше, чем ты узнаешь — во Сне? Или подождать, пока тебе самой станет известна истина?

Когда ты ушла… а мы остались… Что это было? Мне не повторить этого состояния никогда — да и нужно ли? Оно должно быть и оставаться единственным, его нельзя испытывать многократно, его нельзя тиражировать. Я даже не представлял себе, что можно так любить — так… Мне, человеку двадцать первого столетия, мне, прагматику и где-то даже цинику, — сие было неведомо никогда. А теперь открылось, будто с удивительной щедростью кем-то подарено… Это что-то особенное… Мне сорок, но я держу за руку любимую женщину — и мне снова двадцать! И сердце колотится, как в юности. И трепет ожидания, и трогательная нежность, которую не может огрубить ни средневековое дворянское происхождение, ни рыцарское прошлое со всеми его ужасными чертами. Разве такое возможно в наши дни?

Сейчас в моде расчет и брачные контракты. Деловые, партнерские отношения… Я не скажу, что сплошь и рядом, но — очень много. А где же чувства, где то высокое, небесное, божественное, к чему стремились люди на протяжении своей истории? Где то, что сформулировано было еще в античности и развивалось, и преображалось, и наполнялось новыми красками на протяжении двадцати веков? И к чему в итоге пришли? Самцы и самки, мачо и сексапилки… Хочется кричать: эй, опомнитесь! Оглянитесь вокруг — вы прекрасны! Люди, остановите деградацию душ! Но никто не услышит… Понятие «любовь» стало неуместным в этом жестком и жестоком мире. Вопрос: «Ты что, влюбился?» — звучит, как насмешка. Говорить о чувствах — не принято, теперь это чуть ли не дурной тон. Как всё перевернулось — в одночасье, мы даже не заметили, когда… Выходит, это наша ошибка, наш недосмотр — людей среднего поколения…

Нет, свою дочь я воспитываю правильно, по-нашему. А много ли таких девушек теперь? И парней. Тебе, конечно, виднее — перед тобой каждый день десятки подростков, со своими судьбами, со своими взглядами и пониманием жизни. И может быть, я не прав, утверждая, что мир катится к катастрофе духовности? Поругай меня за это, докажи обратное, если сможешь…

Сегодня утром вдруг сочинилось кое-что. Как в юности — встал и записал торопливо. Показываю тебе без правок — как получилось.

Вот, такие строки…»

«Андрей, ты еще и романы пишешь? В стихотворении мелькнуло, так ведь? Я думала — только собираешься… Воистину, человек — безграничен! Ни за что бы не подумала. Мне кажется, что после стихов, и времени-то нет на что-то большое, даже на рассказы какие-нибудь. Это же не поэзия — когда поймал вдохновение и воплощай на бумаге или в компьютере. А сюжет, а построить его и строго следовать, а целый ряд героев да со своими характерными чертами, а привязки-зацепочки там всякие… Как найти время на это? Как ты-то находишь? Ну, удивил, ну, сразил наповал! Представляю, какие у тебя романы… Нет, глупая, не представляю. Ты же такой… непредсказуемый, глубокий, разносторонний… О чем ты пишешь? Хотя бы жанр… Наверное, что-то классическое, как у Диккенса или Тургенева? Может быть, уже издал что-то? Прости за дурацкие вопросы, но — действительно смята, ошеломлена открытием тебя, как прозаика. Боже! За что мне это всё? И после этого ты хочешь, чтобы я тебя… разлюбила? Нет, ты этого не говорил, но мы подобное обсуждали… Прости — теперь, даже ничего из твоей прозы не читая, — НИКОГДА!

Я теперь хожу и разговариваю с тобой. Я писала однажды, что такое со мной происходит, но то было по-другому: я читала вслух твои стихи, спрашивала о чем-то, сама себе отвечала от твоего имени… А сейчас… поменялась тема: просто не укладывается в голове, что ты можешь быть ещё чей-то. Жены, которую ты очень любишь, дочери, в которой души не чаешь. Да что это я! Ты — ничей, ты — САМ, это мы все — твои, и я в том числе. Надеюсь… Знаешь, есть такой народ в Индии — сикхи, так вот я читала однажды, они молятся, чтобы их постигла судьба собаки — не бродячей и никому не нужной, а собаки, у которой есть хозяин, которому она может служить и которого она будет слушаться, который следит за ней и кормит. Вот вспомнилось сейчас отчего-то… я бы тоже хотела, если бы хозяином был ты. Лечь на полу, положить голову на лапы и следить из-под бровей, как ты работаешь, или с дочерью беседуешь, или пошёл куда — вскочить и за тобой, виляя хвостом от радости, гулял бы со мной… со своей — мной…

Все время мечтаю — это у меня с недавних пор ниша такая, «мечтальная»… Лягу в постель, например, обниму подушечку, глаза закрою… и вдруг дом со стеклянными дверями, большими — прямо в сад, в лето… ни ступенек, ни веранды… сразу лужайка изумрудная — и сад — но не фруктовый… деревья старые — липы, ясени с плодами — крылатками, знаешь? — кроны раскидистые, в их тени на лужайке стол со стульями — там ты в светлых парусиновых штанах, немодных сейчас, в белой рубашке… чеховский такой персонаж… стеклянные двери открыты… и я несу чай… Только сейчас там зима, двери заперты, под них снегу намело по самые стекла… я стою у окна, гляжу на голый сад, кутаюсь в большую шаль… а ты встаёшь из-за стола, где что-то писал, не на компьютере, конечно, а — пером, как в старину… подходишь сзади… и я чувствую уже твоё тепло… твои объятия… подбородок на моём плече — ты хочешь смотреть за окно с той же точки, что и я… Но не бывать же этому никогда, боже мой! Но, может быть — когда-нибудь… в другом времени… в другой реальности…