Владимир Рутковский - Сторожевая застава

Выведчики вернулись, когда утреннее солнце едва-едва выглянуло из-за верб.

Вернулись без потерь. Измаранные с головы до ног, уставшие от нескольких дней бессонницы, едва слезли с коней, так сразу же повалились на истоптанную траву. Даже запах кулеша их не привлек.

Один лишь долговязый Олешко Попович умял глубокую миску. Тогда загадал вездесущим ребятам вылить ему на голову несколько ведер холоднющей колодезной воды, фыркнул как довольный конь и направился к разлапистому берестку, что возвышался край городищенского обрыва.

В его тени, за столом из толстенных досок, тихо переговаривалось о чем-то двое людей.

То были старший над римовской сторожевой заставой Илья Муровец и самый известный в Римове человек — дед Овсей.

Говорил по большей части дед Овсей. Невысокий, с лицом, посеченным многочисленными шрамами и годами, дед, однако, имел все еще зоркие глаза, которые замечали наименьший недостаток. А еще дед имел такой острый язык, что его боялись даже те, кто уже ничего не боялся. Говаривали, что даже сам Илья Муровец остерегался становиться ему поперек дороги.

Углядев Олешка, дед Овсей остановился на полуслове, измерил его с головы до ног насмешливым взглядом, а тогда возвестил на все Городище:

— Явился не запылился! — и, обращаясь к Муровцу, добавил — Говорил же тебе, Илька, что этого хвастуна только за смертью посылать. Три дня слонялся с ребятами неизвестно где. А мы, бывало, и за два управлялись.

Муровец устало вздохнул. Дед не пропускал случая показать хвастливому Олешку его место. И все знали, почему. Дед считал, что Олешко недостоин руки его любимицы Росанки.

Однако Попович не был из тех, кого можно было сбить с толку.

— Как же, управлялись — охотно согласился он и прищурив глаз язвительно добавил — а заодно и половцев за собой приводили…

— Что-о?

На помощь!

Будто какая-то сила толкнула деда в воздух. Он оббежал вокруг стола и остановился напротив Олешка, воинственно задрав голову.

Илья Муровец не смог скрыть улыбку: слишком уж дед Овсей напоминал старого воинственного воробья, который прыгал перед мордой здоровенной собаки.

— Что ты сказал? Повторы, что ты сказал! — требовал дед, замахиваясь на Олешка — Это мы половцев приводили, да?

— А ну, тихо, воробьи! — громко хлопнул по столу своей огромной ладонью Муровец — А ты, Олешко, имел бы хоть немного уважения к старшим.

По лица Олешка лицу скользнула удовлетворенная улыбка. Конечно, он имел уважение к старшим, однако не мог удержаться, чтобы не подразнить такого вспыльчивого деда.

Потому Олешко осторожно, чтобы случайно не получить подзатыльник, обошел старика и сел напротив Муровца.

— Так все же расскажи, почему задержался? — голос Муровца был похож на гуденье шершня в кадке — Дед же все эти дни не слезал из башни, тебя высматривая.

Олешко оглянулся на старика. В его насмешливых глазах на миг вспыхнуло что-то похожее на благодарность. Однако сразу же исчезло.

— Правда, деда? — поинтересовался он, растягивая рот до ушей — Неужели больше не было кого ругать?

— Да зачем ты мне сдался! — пренебрежительно сплюнул дед Овсей сквозь выщербленные зубы. Тогда опять умостился рядом с Муровцем и потребовал — Рассказывай уже, трепло.

— Собственно, особенно рассказывать то нечего — уже другим, серьезным голосом начал Попович — от Сулы до Хорола мы не встретили ни одной вооруженной ватаги. Одни чабаны и отары. Да и то изредка. А вот когда возвращались назад, то заметили орду половцев, которые крались между буераков вверх по Днепру…

Олешко помолчал, ожидая, какое впечатление произведут его слова. Однако Муровец с дедом Овсеем и глазом не мигнули, поэтому Олешко вел далее:

— Была их добрая тысяча. Вот мы и начали за ними следить. Поэтому и задержались.

— И что же ты выследил? — прогудел Муровец.

— Поприщ за пять от Сулы орда спряталась в плавнях. Что она собирается делать дальше, узнавать не стали. Взяли с ребятами ноги в руки — и скорее сюда.

Илья Муровец переглянулся с дедом. Тысяча вооруженных половцев — это серьезно. Особенно если взвесить то, что римовская застава была всемеро меньше. То, что орда затаилась в плавнях — крайне опасно. Потому что никто не ведает, где она внезапно появится.

После недолгой молчанки Муровец спросил:

— Соглядатаев предупредил?

— Конечно! И конных, и тех, что на деревьях сидят. Они теперь с плавней глаз не сводят.

— А как с лящовцами и воинцами? — спросил дед Овсей — Тоже предупредил?

По Олешковом лице промелькнула тень смущения.

— Нет — честно признал он — Не успел.

— Не успел он — пренебрежительно фыркнул дед — а половцы те, уж может, именно к ним и подкрадываются.

Олешко почесал затылок — что тут скажешь?

— Но, когда ребята перебрались из-за Сулы, заметили, будто в одном месте земля как-то странно загудела — сообщил он.

Дед Овсей наклонился вперед.

— Где именно? — быстро спросил он.

— Близ Чубарова леса.

Дед Овсей кивнул головой.

— Именно там, где Змеева нора — сказал он — Помните, я когда-то вам о ней рассказывал?

Олешко состроил недоверчивую мину:

— Сказки все это!

— Сказки иль не сказки, а разобраться надо — возразил Муровец — ты, Олешко, загадай своим ребятам, что бы внимательнее посматривали в то место.

— Загадаю — кивнул головой Олешко.

Как в воду смотрел дед Овсей, когда предупреждал о половецком нападении.

Не успели коноводы по приказу Муровца пригнать с пастбища коней, как часовой на сторожевой башне закричал, что из леса вырвался всадник и гонит к Городищу, как сумасшедший.

За минуту всадник уже прогромыхал по мосту через Байлемов пруд и влетел в браму.

— Половцы напали на Воинь! — запыхавшимся голосом воскликнул он — Половцы под Воинем!

— Да не кричи — поморщился Муровец — Лучше скажи, послали ли гонца в Переяслав?

— Послали — римовец никак не мог отдышаться — но надо продержаться, пока князь Владимир приведет войско из Переяслава…

Конечно, Переяслав довольно далековат — за сотню поприщ. Пока гонец туда доскачет, пока соберется княжеская дружина, пока доберется она до Воиня — от города могут остаться одни руины.

Какой-то миг Илья смотрел на гонца невидящим взором. Потом поднялся на ноги и обратился к дружинникам, которые окружили их тесным кругом.

— Все слышали? — громыхнул он — Тогда чего зеваете? Одевайтесь и по коням!