Аннит Охэйо - Племя вихреногих (СИ)

Ворот в валу не оказалось, просто узкий проем, но рядом с ним лежало ещё несколько превращенных в рогатины деревьев, которыми его быстро можно было перекрыть. Само селение оказалось небольшим — два кольца хижин и круглая площадка в центре. В её середине лениво дымилось большое кострище, — а по периметру стояла дюжина темных деревянных столбов, как оказалось, предназначенных для пленников. Мальчишку подтащили к одному и перерезали веревку на руках. Димка сразу попробовал вырваться, — но его ударили по голове, грубо скрутили руки за столбом и снова связали. Ещё одной веревкой прихватили ноги, чтобы он не смог пинаться. Веревки тоже были грубые, скрученные из каких-то явно растительных волокон, и мальчишка подумал, что сможет растянуть и разорвать их, — но это явно требовало времени, которого у него, увы, не было.

Вслед за ним сюда втащили Юрку, Борьку, и весь экипаж «Смелого», и сердце Димки упало: спастись никому не удалось. Все Волки тоже были ранены, у Игоря разбита голова — он был бледен, как смерть, но держался с вызовом, насколько это удавалось в таких обстоятельствах. Но десяток пиратов тоже был ранен и явно чувствовал себя не лучшим образом, — они тут же расползлись по хижинам, сразу потеряв интерес к происходящему. Но здесь осталось ещё четыре десятка Воришек, если считать только парней. В селении были ещё и девчонки, — но одетые в какие-то джутовые на вид мешки, без украшений и зашуганные. Они молчали и отчетливо шарахались от парней, едва те решали куда-то пройти. Это понравилось Димке ещё меньше. Ему сразу вспомнились нахальные девчонки Нурнов. Чужих парней вполне можно бить, — но бить своих девчонок было действительно последним делом. Но он заметил и мальчишек, одетых в такие же мешки — несколько явно из племени Горгулий, ещё несколько — из Буревестников, но стоявший тут же Терри, казалось, вообще не замечал их. Он-то точно не был тут рабом, — в руке он держал неизменную острогу, а вокруг стояло ещё четверо парней из его племени, тоже с острогами, и Димку передернуло. Терри был очень красив, — в самом деле, юный Аполлон, ни дать, ни взять, — но теперь даже в его виде мальчишке мерещилось что-то, невыразимо мерзкое. Предательство чужаков ещё можно как-то объяснить, — но равнодушно смотреть на своих, оказавшихся в рабстве!..

В центр круга вышел парень в грубой кожаной юбке до колен — тот самый, которому Димка засветил в лоб копьем. На лбу Воришки набухла здоровенная шишка, да и двигался он тоже не совсем уверенно. Мальчишка усмехнулся — но, как оказалось, зря. Парень тут же уставился на него с угрюмой злобой, и Димка как-то вдруг вспомнил, что сейчас он, привязанный к столбу, совершенно беспомощен.

— Чего лыбишься? — парень подошел к нему, хотя его шатало, как пьяного. Кто-то из Воришек попытался поддержать его, — но парень, не глядя, ударил его по лицу. Похоже, что он и был тем самым Крыхом, который «всем покажет». Но сейчас лицо пиратского вождя осунулось, и выглядел он откровенно неважно. Что, впрочем, только углубило его злобу. — Ты у меня кровавыми слезами плакать будешь, гнида.

— Да пошел ты, — спокойно сказал Димка. По крайней мере, он надеялся, что это прозвучало спокойно.

— Смелый, да? — вождь оглянулся, нетвердым шагом подошел к костру и нагнулся. При этом он потерял равновесие и едва не грохнулся лицом прямо в угли, — но всё же выпрямился и выхватил из кострища пылающую головню. Потом посмотрел на мальчишку, — и у Димки вновь отчетливо свело живот. Нет, не решится же он…

Вождь помахал головней, чтобы она разгорелась поярче, и пошатываясь пошел к нему. Вокруг стало очень тихо. Димке показалось, что он видит какой-то страшный сон — только вот проснуться никак не получалось. Вокруг несколько десятков людей — не может же быть, чтобы все спокойно смотрели на это!..

И, тем не менее, они смотрели. Может быть, происходящее тут было слишком жестоким, даже по меркам Воришек, судя по всему, как все затихли, — но никто не пытался помешать вождю…

— Давай, посмейся, гнида, — вождь прижал головню к его раненому боку. Рубаха задымилась, в нос ударила вонь паленой шерсти. А потом Димка ощутил боль. Сперва она показалась несильной, — но очень скоро ему захотелось заорать изо всех сил. Губы вождя растянулись в отвратительной ухмылке, — он откровенно наслаждался, — и Димка плюнул ему в лицо. Просто потому, что больше не было сил смотреть на него.

Крых вытер щеку, взглянул на мокрую ладонь с каким-то детским удивлением, — потом его лицо исказилось от ярости.

— Ах ты!.. — он замахнулся головней, явно собираясь изо всех сил ударить его по лицу — но замах оказался слишком уж широким. Вождя повело назад, и он вдруг упал, грохнувшись затылком об землю. Головня выпала из его руки, лениво откатившись в сторону.

Стало совсем тихо. Мертво. Сначала Димке даже показалось, что вождь Воришек на месте испустил дух, — но он всё-таки дышал, пусть неровно и медленно. Вероятно, от удара он снова потерял сознание, как и сам Димка недавно.

И тут раздался смех. Смеялся Игорь, — но смех тут же подхватили и другие пленники, и даже многие Воришки. Похоже, что они сами не слишком-то любили своего вождя…

— Молчать!.. — заорал один из Воришек. Димка узнал голос командира пироги, — но он сорвался на фальцет, как у принца Лимона из мультика, и вокруг засмеялись ещё громче. Озверев, тот бросился на кого-то из парней и принялся его дубасить, — но тут же кто-то ударил его дубинкой по затылку, и он сам упал ему под ноги. Сразу несколько Воришек напали на ударившего, — но на них тут же навалились со спины. Веселье мгновенно превратилось в драку. Терри оторопело смотрел на неё, — пока об его голову не разбился брошенный кем-то горшок. Заорав не своим голосом, он бросился в самую гущу свалки, размахивая острогой, — а вслед за ним и остальные Буревестники. Димка никак не мог понять, кто, кого, и за что лупит. Воришки молотили друг друга дубинками, резали ножами, кто-то схватился за лук и Димка видел, как в чьей-то спине мгновенно выросла стрела, — но драчун, казалось, не заметил этого…

Вдруг со всех сторон раздался дикий, почти ультразвуковой визг, и из проходов между хижинами хлынула живая волна — девчонки, вооружившись скалками и другим хозяйственным инвентарем, набросились на парней, атакуя с неистовым остервенением. Вслед за ними появились рабы, которых тут оказалось неожиданно много. Как их ни запугивали, ненависть к поработителям никуда не делась, — и теперь она прорвалась, превратившись в ярость. Смертельную ярость — свалку разодрала белая вспышка, потом еще, — а потом побоище пошло на убыль, распадаясь на кучки. Кто-то стонал, корчась на земле, кого-то молча и сосредоточенно били. Несколько Воришек бросились в самую большую хижину, очевидно, принадлежавшую вождю — так сказать, грабить награбленное, — и оттуда сразу же донесся шум драки. Похоже, что между победителями тут же возникла существенная разница во мнениях…