Сергей Калашников - Четвертый

Оставаться в дозоре, куда мы с парнями хотели её… ну… чтобы не мешалась, она отказалась наотрез, довольно ловко управляясь с таким классически мужским инструментом, как топор. Её глаза при этом не были заняты созерцанием разных там всяких привлекательностей, поэтому чужаков она обнаружила первой. Несколько мужчин в чёрном и один в сером явно направлялись к нам цепью, отчего мы мгновенно залегли и привели оружие в готовность – убегать, бросив такую драгоценность, как взрывчатка, никто даже не подумал.

– Один ко мне без оружия, остальные на месте, – крикнул я, как только расстояние позволило. Незнакомцы о чём-то перемолвились и не остановились – Фимка дал короткую очередь из пулемёта поверх их голов – вот теперь другое дело, сразу остановились и даже прилегли. Спустя минуту одетый в серое встал и начал приближаться.

– Наган в кобуру уберите, – негромко потребовал Миша, успевший отползти влево и выдвинуться вперёд.

Мужчина, а был он одет во френч из добротной ткани и брюки в тон, убрал оружие. Подойдя ко мне – единственному не замаскировавшемуся, он с недоумением посмотрел на брюки, обрезанные чуть выше колен – от постоянного ползания они напрочь протёрлись, и ставить заплаты уже было некуда, а для жаркого времени и тяжелого труда – нормальный прикид.

– Рот Фронт? – спросил этот полувоенный неуверенным голосом.

– Гитлер капут, – резонно согласился я. – Вы часом не зэков ведёте? – ходили в моё время разговоры про чёрные батальоны, составленные из осуждённых.

– Нет. Это обычные люди, прячущиеся в лесу от опасностей войны. Просто раньше они трудились на железной дороге, где форма и спецодежда, как правило, окрашены в цвета, на которых паровозная копоть не слишком заметна.

– И гуляют они исключительно с целью моциона, с трёхлинейками, поскольку лес всё-таки. Вдруг зверь какой встретится, – согласно кивнул я. – Не откажите в любезности показать мне ваши документы.

Обычный паспорт поведал мне об имени и возрасте этого интеллигентного человека. Ещё я попросил партбилет – стаж не со времён Гражданской, но коммунистом он стал в возрасте двадцати восьми лет, то есть после прекращения членства в комсомоле.

– Не в райкоме работали? – задал я контрольный вопрос.

– В райкоме. В бухгалтерии.

– Чтобы между нами не возникло недопонимания, – приступил я к инструктажу, – здесь находится воинская часть Красной Армии, в расположение которой я вас допустить не могу, как не могу ознакомить ни с её составом, ни с решаемыми задачами.

– Пусть взрывчатку отдадут, – из-за дерева подсказала Ольга.

– А вам много надо?

– Всю несите.

– У вас несколько необычная форма, – вдруг сменил тему бухгалтер. Да, Ольга тоже в шортах и майке, как и я.

– О том, что руководство района не выполнило указание о расформировании ранее созданной партизанской базы, докладывать не буду, – поспешил я успокоить собеседника.

Но тот не унимался:

– А вы тут в связи с прибытием пехотной дивизии для прочесывания леса от диверсантов?

Вот ведь неугомонный дядька – всё-то он желает знать.

– Не будем анализировать наших резонов, – попытался я как можно скорее его утихомирить и выпроводить, но не тут-то было.

– И вообще, юноша, раз вы так озабочены получением от нас взрывчатых веществ, то, несомненно, имеете представление об их использовании. Не откажите в любезности поделиться познаниями с моими товарищами.

Вот так вежливо и глубоко обоснованно он съел меня с потрохами – отказать в подобной просьбе решительно невозможно. Тем более человеку, не расставшемуся с партбилетом, находясь в оккупации.

– Ладно, – тут же сдался я. – Приводите курсантов через полтора часа. Сколько человек будет в учебной группе?

– Все семеро и будут. Те, что залегли после пулемётной очереди.

Я призадумался. Признать в том, что на нас надето, вражескую форму весьма затруднительно. Мы ведь даже не в характерных сапогах с короткими голенищами, а в ботинках. Да, в каждом ранце обязательно лежит пара с вложенными внутрь сапожной щёткой и баночкой ваксы. Поэтому скрыть факт ношения на работу одежды Вермахта получится без особого труда. Расположение наше уже обнаружено, к классу диверсантов мы сами себя причислили, проявив интерес к тротилу. То есть – ничего ещё более секретного о себе мы не сообщим.

– Всё равно через полтора часа, – настоял на своём я, – нам нужно составить учебный план и приготовить пособия.

– Хорошо, – кивнул бухгалтер и ушёл.

А мы поспешили переодеться в штатское, спрятать в будке всё лишнее и разложить на брезенте то, что может потребоваться. Мы с Олей, как уже «засветившиеся», приняли на себя заботы о преподавании, а Ефим с Мишей спрятались, чтобы присматривать за нами и поглядывать по сторонам – мало ли каких сюрпризов можно ожидать от незнакомцев!

– О! У вас даже радиостанция имеется! – увидев антенны на крыше автомобильной будки, произнёс один из пришедших строем партизан.

– Давайте сразу договоримся – вы не видели нас, а мы – вас, – поспешил я прервать разговоры не по делу. – Рассаживайтесь кружком, да и приступим помолясь.

– Разве вы не комсомолец? – продолжил расспросы другой. Конечно, я ничего не ответил, а принялся втолковывать этим немолодым мужчинам то, чему меня относительно недавно научили товарищи. Вот вроде и нехитрое дело, а тонкостей в нём воз и маленькая тележка. Кроме того, имеется достаточно много разного рода взрывателей, обращаться с которыми нужно осмысленно. Урок получился насыщенным. Через некоторое время меня сменила Оля, а я вдруг призадумался – эта группа, скорее всего, связана с местным подпольем. Или не подпольем, но людьми, имеющими подходы к разным всяким железнодорожным службам. А значит, имеет смысл рассказать им об угольных минах. То есть о тех, что выглядят, как кусок угля и, попав в паровозную топку, взрываются.

Вот о них я и поведал, когда подруга выдохлась и уступила «кафедру» мне.

– Поскольку тротил горит, если не инициирован капсюлем детонатором, то мину следует им снабдить, – вовремя подсказала моя «ассистентка». – Потом завернуть в чёрную бумагу, чтобы, если осыплется или отколется верхний слой, не сразу бросилась в глаза начинка. Ну и форму изделию следует придать неправильную, отрезав уголки или переплавив… – Пришлось переходить к теме выплавки взрывчатки из боеприпасов. Словом, быстро отделаться от учеников не получилось. К тому же люди они оказались не молодые – называли нас сынком и дочкой.

Ушли в сумерках и обещали послезавтра к полудню принести взрывчатки и несколько взрывателей, не похожих на те, что мы смогли им показать. Нас это устраивало, потому что Лючикина всё равно нужно дожидаться здесь.