Сергей Калашников - Четвертый

– А зачем вам такая капитальная землянка? – на прощание спросил всё тот же бухгалтер. – Не зимовать же вы здесь собрались!

– Капитальная, потому что должна выдержать три зимы, а что мы собрались делать – не скажем, потому что не положено, – отрезал я.

– Может быть, поделитесь сведениями о положении на фронтах? – продолжил расспросы этот неуёмный. – Вы ведь слушаете радио.

– Сведения неутешительные. Собственно, то, что сообщают немцы – правда. Соврут они только, если скажут, что взяли Москву.

– Драпает Красная Армия, – вздохнул один из дедов.

Я смолчал.

Только ушли партизаны – появился Лючикин. Шесть дней где-то пропадал.

– Немцев кругом много, – доложил он не мешкая. – На всех дорогах посты, по лесам и полям сплошное прочёсывание. Я только и делал, что убегал и прятался. А больше рассказать-то и нечего. К местам, где спрятаны мотоциклы и другая машина, я даже и не пытался подойти.

– Откуда ты про них знаешь? – удивился Фимка. Вернее, все удивились – он просто быстрее спросил. – Мы ведь ни тебе, ни старшине, ни лейтенанту их не показывали.

– По следам нашёл, – как о чём-то очевидном ответил ефрейтор. Впрочем, в фашистской форме он называется гефрайтор – мы же изучаем военно-уставную часть немецкого, чтобы при случае скосить за своих. Налегаем, конечно, на произношение – оно, оказывается, очень неплохое у Михаила, который учил этот язык в школе. Ефим тоже – так что в нашей команде один я начинаю с азов.

На другой день мы внимательно слушали радиопередачу, в которой приятный женский голос называет цифры и иногда произносит непонятные фразы. Точно в ожидаемое время у микрофона оказалась другая дикторша, которая произнесла несколько предложений на неизвестном языке – это заняло около минуты, по истечении которой Лючикин подключил наш передатчик и сказал ровно четыре слова на том же самом языке.

– Что она тебе сказала? – первым спросил нетерпеливый Фимка.

– Передала приветы от папы и дедушки. Попросила найти новый аэродром и хорошенько его замаскировать. Всё.

– А что ответил ты?

– Здравствуй, мама. Конец связи.

– Он был в эфире всего четыре секунды, – пояснил я. – За такое время запеленговать нас просто невозможно.

– Твои родители, они кто по национальности? – полюбопытствовала Оля.

– Мама у меня добрая и заботливая, а папа – геолог.

– Информация о национальности – большой секрет, – вмешался я. – Лучше об этом не знать.

– Но ты-то знаешь! – с упрёком в голосе надавил на меня Миша.

– Это случайность, что я догадался. А вообще-то лучше бы и мне не знать.

– Не, это же жуть какая-то! – восторженно воскликнул Фимка. – Ведь мы все могли догадаться, что у Лючикина должны быть родственники, с которыми он разговаривает на незнакомом для нас языке.

– Не должно быть в отсталом языке слова «аэродром» – вдруг спохватилась Ольга. – Вернее, оно, конечно, есть, но заимствованное, то есть звучит так же, как на русском.

– Язык не отсталый, – вступился за родную речь Лючикин. – Он просто другой. В нем существуют понятия, о которых вы даже не слышали.

– Европеоид птица гордая, – поддержал я эвенка. – Не пнёшь – не полетит. А слово «аэродром» можно заменить, например, на «длинная поляна».

– Ты на «бремя белого человека» намекнул? – смущённо спросила Оля. – Извини меня, пожалуйста, Лючикин. Не подумав, ляпнула, – она отлично помнит, как наш хранитель долго обижался на лётчика-капитана. Тонкая у человека душа, поэтому нужно поскорее сгладить неловкость.

Забота о поисках аэродрома серьёзно нас обеспокоила. Внимательнейшим образом рассмотрев карты, мы нашли несколько мест, кажущихся подходящими, да вот веры в изделия топографов не было – имели случай убедиться в том, что многое на них устарело. Опять же – забота о маскировке. В общем, с одной стороны, сам аэродром нужен, но хлопотать о его обслуживании… у нас тогда на основную деятельность времени не останется. Хотя маленький самолёт, несущий во тьме ночной одну-единственную бомбу, во многие разы эффективней, чем мы со всеми своими фугасами – он не станет мелочиться с уничтожением вагонов, груженных камнями, а выберет непременно целый состав. И подкрадётся незаметно, и скорости уравнять сможет. Да хоть в тендер паровоза попадёт или в любой вагон на выбор. Хотя лучше жахнуть по рельсам перед локомотивом, потому что последствия крупной железнодорожной катастрофы устранять приходится долго, а это важно для нарушения снабжения.

Наконец, родилась идея – трудоустроить давешних людей в чёрном, чтобы и полосу в порядке содержали, и о маскировке позаботились. Не дело им в их-то годы красться к железной дороге с фугасом наперевес – это и нам, молодым, даётся с трудом, а уж им…. Тем более что частенько приходится убегать.

Но как убедить в необходимости подобного шага партизан?

– Никого ни в чём убеждать не нужно, – развеял наши сомнения Лючикин. – Я передам в центр, а оттуда прикажут. Только сначала нужно дождаться, когда эта дивизия отсюда уберётся – ну не могут немцы бесконечно держать её в тылу. А потом – подобрать подходящую площадку.

Этим же вечером Миша, Ефим и ефрейтор ушли в сторону железной дороги, чтобы выяснить, продолжают фашисты нас ловить или уже перестали и уехали. А в полдень пришли несуны от подпольщиков без взрывчатки, но с творогом и сметаной.

– Тротил нам теперь самим нужен, – сообщил тот из них, что старше возрастом. – А вы питаться должны хорошо. Молодые потому что, растёте ещё. И вот вам яблоки – кушайте с аппетитом. Кстати, бают, ушёл фашист из лесов, потому что от его стараний никакого толка нет – пока они за вами гоняются, взрывы на дороге продолжаются в точности так, как и раньше. – Да, заложенные нами неделю тому назад мины продолжают в установленные сроки становиться на боевой взвод и устраивают противнику аварии, нарушая график движения.

Вот так-то. Ничего мы не добились, а только ребят напрасно отпустили в такую-то даль. Зато получили мешок яблок, по которым, оказывается, сильно изголодались. Ещё капусты, моркови и свёклы – дядьки даже редьки принесли и солёных огурчиков. Видать, мы им глянулись. Пользуясь добрым к себе расположением, мы устроили мужикам форменный допрос про железнодорожные порядки – какие сигналы подаются, как на них реагирует поездная бригада и что означают разного рода гудки.

Потом достраивали землянку, хотя вероятность вернуться в неё теперь, после обнаружения этого места партизанами, стала совсем ничтожной. Но уже не так много оставалось до того, чтобы закончить. Наконец, дождались возвращения разведчиков.

Операцию по нашим поискам фашисты свернули, и теперь по полям и лесам больше рассыпным строем не ходят. Мотоциклы они отыскали, грузовик тоже, но не нашли захоронок, что мы оборудовали во вкопанных в землю ящиках. То есть инструменты и кое-какая приятная мелочёвка сохранились. Как и минно-подрывные принадлежности, которые мы рядом с собой не держали.