Сергей Калашников - Четвертый

– Нет. И вообще темень была кромешная, я на искры из паровозной трубы целился и ориентировался по прожекторам, которыми охрана моста шарила по земле.

– А от второй батареи шумом поезда не прикрыться.

– Вообще-то артиллерийские наблюдатели не рядом с орудиями сидят, – заметил капитан. – Поэтому ваши рассуждения не кажутся мне верными.

– Да! – разочарованно протянул Фимка.

– Первую батарею я видел, когда вы мост взрывали, – вмешался Лючикин. – С точки зрения подходов с воздуха обзор у них отличный. Имею в виду наблюдательный пункт батареи, но огневые позиции открыты для обстрела с противоположного берега. Дистанция – метров четыреста. Вполне доступно из ручного пулемёта… – Мы склонились над картой в шесть голов.

Недолго длился наш совет – Фимка вдруг поднял голову и сказал:

– Кто-то летит.

Мы схватились за оружие и подтянулись к опушке. Звук сделался более чётким, но на звучание У-2 или «Дугласа» похож не был. И вообще он шёл с большой высоты. Не знаю, в скольких километрах над нами почти висел на одном месте самолёт с тонким и длинным фюзеляжем.

– Костыль, разведчик. Аэрофотосъёмкой занимается. Срисуют нашу площадку, – как о неизбежном высказался летчик. – Разбомбят.

– Ага, – кивнул я. – И группу зачистки подтянут сюда на грузовиках. Одного батальона нам хватит с головой.

– А чего это обязательно срисуют? – возмутился Фимка. – Пусто же – нет никого и ничего.

– Следы от самолётных колёс видны долго, а только этой ночью прилетал двухмоторник и наделал свежих, да и я немного натоптал. Если хорошенько рассмотрят аэрофотоснимки, найдут.

– Они же не в воздухе плёнку проявляют и фотографии печатают, – рассудил Миша. – Значит, сколько-то времени у нас есть.

– До ночи всё равно управятся, и с проявкой, и с бомбёжкой, и с переброской батальона, – пожала плечами Ольга.

– А вам обязательно нужен батальон? – как от кислого скривился лётчик. – Да на всю вашу компанию и отделения хватит.

– Отделения им мало. Они поротно работают, чтобы немцам как раз хватало на минимальное кладбище, – ухмыльнулся Лючикин. Он всё ещё был сердит на капитана и был рад возможности его потроллить.

– Зубоскалите, молокососы! – вызверился на нас старший по званию. – А у меня боевой приказ. И я просто обязан взлететь в ближайшее время, чтобы его исполнить, потому что уже через час здесь может начаться ад.

– Разведчик высоко, да и не станет он за вами гоняться, а в лесах и болотах у немцев зениток нет. Подойдите над рекой на бреющем. После вот этого поворота русла, что в двух километрах от цели, вас обнаружит прикрытие переправы, – ткнул я пальцем в излучину. – То есть всего за минуту окажетесь под мостом. Немцы не успеют открыть огонь – вряд ли расчёты сидят у заряженных зениток со стволами, направленными на реку. Проскочите через просвет между рекой и настилом, сделаете полупетлю с полубочкой и сбросите бомбу. Всё, приказ выполнен. Потом, – я снова указал пальцем место на карте, – прилетаете сюда и садитесь прямо на дорогу. Мы вас или заберём с собой, или дозаправим, чтобы горючего хватило до линии фронта.

По мере того как я излагал, лицо капитана делалось всё более и более безжизненным – словно он уходит в себя. Пока продолжалась эта прострация, мы подвесили бомбу под фюзеляж, долили бензина до полной заправки и вообще всё приготовили.

– Безумие какое-то, – буркнул лётчик, усевшись в кабину. – От винта!

Едва он улетел, мы принялись набивать будку грузовика остатками авиабензина и последней стокилограммовой бомбой – если прилетит заправляться – подвесим, чтобы сбросил по дороге домой на что-нибудь в районе линии фронта – вдруг хоть во что-то вражеское угодит! Погрузили мы и остальное, что имелось на этой базе – оружие, патроны, взрывчатку, продукты. С одной стороны, всё равно менять место. С другой, чтобы успеть на встречу с самолётом минут через сорок, нужно поторапливаться. Поэтому не мешкали – носились как угорелые.

Наконец выехали и помчались к тому месту, через которое возвращались после бегства, последовавшего за обстрелом пехотной колонны – это на пару десятков километров дальше от железки. Хорошо успели – видели посадку совершенно неповреждённого биплана примерно там, где и ожидали – на открытом месте посреди чистого поля, убранного, кстати. Крякнули, поднимая соточку, и приладили её в бомбодержатель. Оля уже пристроилась с канистрой у горловины самолетного бака и заливала горючее.

Возможно, авиаразведчик наблюдает за нами, фиксируя на фотоплёнку торопливые действия и суету непонятных людишек – мы торопимся.

– Я ещё раз туда же наведаюсь, – вдруг заявляет бородатый капитан. – Буду признателен, если дождётесь меня вот здесь, – на карту ложится крестик километрах в тридцати от нашего местоположения. – Или я вас – кто быстрее успеет. – И глаза у него слегка шальные.

Расспрашивать сейчас некогда – он явно что-то увидел сверху. И не может позволить себе потерю времени на разговоры – знаю я это состояние, когда тебя словно волной несёт.

Проводили самолёт глазами, уже начиная движение. На этот раз дорога была незнакома, а карта, похоже, составлялась ещё царскими топографами, потому что приметы совпадали через три на четвёртую. К счастью, брод так и остался действующим, хотя вместо леса за ним потянулась старая гарь. Однако дорога сохранилась. По ней и добрались до точки рандеву.

Капитан разглядел нас с воздуха, сделал пару кругов, потом задал направление покачиванием крыльев и сел слева впереди за деревьями. Мы последовали за ним и по тележным колеям, раздвигая будкой смыкающиеся ветки, пробрались на поляну, которую плотно обступили высокие деревья. Тут и дожидался нас старина У-2 со счастливым пилотом под крылом.

– Две по сто в одну посуду, – приветствовал он нас.

Фимка поморщился, но полез в ранец, откуда достал бутылку коньяка. Он вообще-то ужасно запасливый и вечно что-нибудь заныкивает. Но, как ни странно, расстаётся со своими богатствами достаточно легко. Наверно, когда лямки ранца чересчур удручают натруженные плечи.

Мы вытащили котелки, разложили плиточку и принялись за стряпню – кто знает, когда удастся в другой раз перехватить горячего. Да, ёмкость с водой в кузове имеется. Не та, что с сапёрного грузовика, а одна из канистр связистов – она досталась нам пустой и чистой.

– Ну, товарищ капитан! – наконец взмолился Лючикин. – Расскажите, как слетали.

– Да ничего особенного, – с ленцой в голосе протянул лётчик. – Вышел к мосту, как Иван научил. Летел, разогнавшись на полную, чуть не задевая колёсами воду, и целился в опору. Думал протаранить. Но потом сообразил, что, если не отпущу бомбу, она не сойдёт с предохранителя и может не взорваться. В общем, отпустил, но, кажется, рановато – она упала на воду и подскочила. Я сразу ручку на себя, чтобы с нею не столкнуться, да и перелетел через мост.