Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

– Х-ха! Вот молодец. Ну а с дядей Яшей как же? Как он мог пойти на ограбление своего клиента? Решил прикарманить все оставшееся? – Иван смотрел на Кузьму требовательным взглядом.

Если это дядя Яша, то ему нужно знать. И тогда уж этому еврею-выкресту не жить. Без вариантов. Помнится, некоего Родиона, помощника новгородского купца, за подобную подставу Карпов-младший отправил к праотцам. И этот меняла ничем не лучше.

– Да чего теперь-то, – глянув на Ивана, снова вздохнул нищий. – Племянник у него есть, Изя, помогает в делах, ну и за наследника, значит.

– Видел такого, – подтвердил сотенный.

– Вызнал я, что он содомит.

– И что, дядя из-за этого открестится от него?

– Дядя нет. А вот коли Синод о том прознает, торчать пареньку на колу.

– И дядя, спасая своего племянника…

– Если бы прознал дядя Яша, я уже гнил бы у него в подвале и меня пытали бы каленым железом. Клиенты и авторитет для него священны, – покачал головой Кузьма.

– Так отчего же племяш не рассказал ему?

– Потому что с такой язвой меняла от парня не откажется, но и дело ему не передаст. Просто вышлет к дальней родне, чтобы грозу от дома отвести. А Изе очень уж хочется получить наследство.

– Вот так, разбрасывая авторитет? И какое тогда ему достанется наследство?

– Так я ведь наглеть не собирался. Один клиент в год, не более. Ну чего только не случается в Москве.

– Вот, получается, как. Н-да. Это я удачно поохотился. Если, конечно, ты не наврал тут с три короба. Ну да ничего. Мы это живо проверим. И для начала навестим твою родную Осиновку.

– Зачем это? – вскинулся Кузьма.

– А с родичами твоими познакомимся. А прежде сходим в университет. Чай, сыну-то на казенном коште не больно-то сладко живется. Ну а ты как думал?

– Угу. Ну да чего уж там. Ноготок увяз, всей птичке пропасть, – снова вздохнул Овечкин.

– Фрол, уходим. Этого забираем с собой. Не трясись, Добрыня, тебя не тронем. Кузьма, а ты чего расселся? Поднимайся, мил-человек. Пора ноженьки поразмять.

Ну слава богу, вот и Москва. Признаться, устал от местных дорог дальше некуда. Это же уму непостижимо – каких-то двести верст заняли целых четыре дня. Да еще и местные трескучие морозы. Брр. Эвон вся борода в натуральных сосульках.

Может, взять и изобрести паромобиль? А что такого? Карпову это вполне по силам. Причем он не станет создавать эдакую бандуру, а построит достаточно компактный агрегат, который не будет весить больше перевозимого груза. Скорость, конечно, сможет развить так себе, но даже десять верст в час в местных реалиях произведут настоящий фурор.

Н-да. Все верно. Да только глупость это и блажь. Нет у него времени и возможности заниматься подобными делами. Казенный заказ висит дамокловым мечом. Да еще и Ирина нет-нет да поинтересуется: как там дела у Архипа Алексеевича? Поспеет ли к весне с выплавкой металла? Хорошо бы, чтобы первая партия появилась уже к окончанию ледохода.

Так что какие тут новинки. Только и успевай выполнять уже поставленные задачи. Мало того, пришлось свернуть производство товаров широкого потребления и переводить на военные рельсы второй цех. Работники трудились день и ночь, в две смены, станки и механизмы прекращали работу только в случае поломки, да и то чинились в авральном режиме. Мастерские Карповых функционировали сейчас по принципу «все для фронта, все для победы».

Перед самым Рождеством русский царь, самодержец Дмитрий Первый, покинул бренный мир. Долго он противился болезни, крутившей его многие годы, но все же проиграл эту битву, искренне оплакиваемый своими подданными. Те с опаской поглядывали на его преемника и сына, уж больно рьяно Николай взялся за дело.

Перво-наперво он отстранил боярина Голицына от командования армией. Отдавая должное дипломатическим способностям Василия Васильевича, молодой государь вернул в его ведение Иноземный приказ. Уж тут-то боярин был на своем месте.

Далее Николай перенес сроки начала повторного похода на Крым. Если раньше планировалось выступить весной следующего года, подкопив силы и вооружив армию, то теперь выйти предстояло уже этой весной. Молодому царю страсть как не терпелось начать стяжать славу великого полководца.

На этот раз действовать собирались сразу по трем направлениям. Первое – это удержание Запорожья, а также взятого в прошлом году Очакова. Турки непременно попытаются вернуть город, как и уничтожить крепости, возведенные по берегу Буга. Здесь, как и прежде, действовать надлежало генерал-поручику Косагову во главе сорокатысячного войска. Он сумел в прошлом году захватить Очаков с рядом турецких крепостей и укреплений – сумеет и удержать все это, отвлекая на себя значительные силы противника.

Второе направление – наступление на Крым. А если говорить более точно, то на Перекоп. Здесь должны были действовать основные силы русского войска. Стотысячная армия под командованием полного генерала Гордона.

Ну и третье направление – разумеется, Азов. Николаю нужен был выход в Русское море. Очаков никак не мог претендовать на роль южных морских ворот, а вот устье Дона подходило как нельзя лучше. Эта река была одной из основных водных артерий древнего торгового пути «из варяг в греки». А Русскому царству очень важно вклиниться в торговлю на юге.

Сюда посылалась тридцатитысячная армия при поддержке сорокатысячной ногайской конницы. Стоит ли говорить, что на основном направлении командовать собирался сам Николай. Молодой самодержец никому не желал уступить это место и был полон решимости непременно захватить Азов.

В принципе Иван целиком и полностью поддерживал намерения царя. Вот только не понимал, к чему трубить о своих планах на всех углах. План предстоящей кампании знал не только самый последний рядовой, но, пожалуй, и каждый пахарь из самой глухой деревушки. Невозможно даже помыслить о неведении турок. Но, как подозревал Иван, для местных реалий это вообще было свойственно…

Наконец и знакомое подворье. Иван постучал в ворота и, едва те перед ним распахнулись, въехал во двор, сопровождаемый денщиком. Встречавший их Серафим даже не пытался скрывать охватившей его радости. Его дети, Аркашка и Настя, двенадцати и семи лет от роду, тоже не скрывая радости, щебетали вокруг дяди Вани, который всегда был щедр на подарки. А уж из дальней поездки – так само собой. Получив свои свертки, тут же поспешили прочь, поглядеть, что им перепало на этот раз.

На крыльце дома, кутаясь в платок, появилась Дарья с выпирающим животом. Это они на третьего сподобились. И дай им Бог. Женщина окинула вернувшихся внимательным взглядом, целы ли, поздоровалась и, осенив себя крестом, скрылась за дверью.