Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

Данилка, не сходя с седла, принял у Ивана повод и направился прямиком в конюшню. За время летнего похода и в особенности после него парень успел изрядно заматереть. А то как же! Насмотрелся в степи да натерпелся. Тут хочешь не хочешь, а воинскую науку начнешь постигать с особым усердием. Если, конечно, с головой дружишь. Ольховский дружил. А потому и тренировался вдумчиво, без дураков.

Кроме карабина Иван вооружил его еще и парой револьверов да пару гранат подбросил. И денщик уже показал, чему успел научиться. Случилось им столкнуться с разбойничками на большой дороге. Четверо отбегались навсегда. Оно бы и остальных троих достали, если бы те не дали стрекача, уйдя за деревья. Иван предпочел не гоняться за ними по лесу.

– Ну, рассказывай, Серафим, как тут у вас, – проходя в свой дом и разоблачаясь, потребовал Иван.

– Если не поминать о том, что с нас дерут три шкуры и продыху не дают, то все слава богу, Иван Архипович.

– Ты гляди тех речей более никому не говори, – погрозив пальцем, строго велел Иван.

– Так разве ж я не знаю, где и что можно говорить, а где и погодить!

– Я сказал, ты меня услышал.

– Услышал, Иван Архипович, как же не услышать. Ну так, стало быть, заказ исполнить в срок мы успеем. Правда, стоимость одной пищали выросла копеек эдак на десять. То братец твой Дмитрий Архипович подсчитал.

– Карбид?

– Он, проклятущий, – вздохнул Серафим. – Дни короткие, ночи длинные, просто жуть сколько его расходуется на освещение. Хоть бери и лучины ставь.

– Даже не думай. При выделке оружия точность и качество нужны. Эдак раз лицо уроним, потом вовек не отмоемся. Про нас и без того много разного болтают. И ладно бы иноземные оружейники, так ведь и свои не отстают.

– Слыхал. Бают, мол, невозможно так быстро выделывать ружья, а коли работа скорая, то и товар плох.

– Ага. Попомни мои слова: и железо, и сталь наши окажутся невместного качества, потому как варить столько стали да при столь малом числе народу и домниц просто нереально. А уж получить железо без крицы – и вовсе дело небывалое.

– Это как пить дать, – согласился Серафим.

Хлопнула входная дверь, и в облаках пара в комнату вошла Дарья, неся в руках горячий чугунок и зажимая под мышкой большую краюху хлеба. Иван всегда предпочитал есть у себя дома. Нет, он вовсе не боялся стеснить Мироновых, но, признаться, в чужом доме чувствовал себя несколько неуютно. И что с того, что все на этом подворье, включая кабальных, принадлежит ему? Это ничего не меняет. Его же сегодня явно не ждали, а потому в доме никакой еды.

Ошибочка. Выставив на стол чугунок, Дарья расставила чашки, разложила ложки, потом прошла в сени и вернулась оттуда с копченым свиным окороком. У Ивана даже обильная слюна побежала. Умел Серафим коптить мясо, что тут скажешь. Ну и на хозяйскую долю выделить не поскупился.

– Вы пока щи поснедайте, а я сейчас еще колбасок поджарю и сыра поднесу. Курочку зарубить?

– Спасибо, Дарья, курочка уже лишнее, – отказался Иван. – А вот к колбаскам… – Он с явным умыслом слегка кивнул головой.

– Я Аркашку уже отправила в кружало, пару кувшинов пива принесет.

– Отлично, – потер руки Иван и взялся за черпак, чтобы налить себе щей.

– У Архипа Алексеевича-то там как? – поинтересовался Серафим, отрезая хлеб.

– Отлично у него все, – с удовольствием отправляя в рот первую ложку, ответил Иван. – Все идет, как и планировали. И шахту уже заложил, и первая руда пошла. Крестьяне с охоткой идут на отхожий промысел.

– Еще бы, такую плату положили, – недовольно хмыкнул Миронов, словно хозяева отдавали его кровные.

– Не надо жадничать. Те копейки, что идут крестьянам, нам рублями вернутся. Коли интерес у людей будет, так и работать станут не за страх, а за совесть.

– Плохо ты людей знаешь, Иван Архипович. Плеть – она никогда не помеха. А людишки – им сколь ни дай, все мало будет. Вот кабы сиднем сидеть на печи, а оно все само получалось бы и достаток во всем был, тогда совсем иное дело. А тут работать надо, себя не жалеючи, – авторитетно заявил Миронов.

– Да я с тем и не спорю. Но ведь бездельников-то на работе держать не станем. Годик-другой, и лодыри отсеются, работники останутся. А там, глядишь, и Карповка людишками забьется, – пожав плечами, ответил Иван.

– Карповка? – вздернул бровь Серафим.

– Батя решил так село при руднике и заводе назвать. Уже по весне дома ставить начнем. Кхм. В смысле он начнет. Ты тут, в Москве. А я под Азовом. Вот такие пироги с зайчатиной.

– Погоди. Так ведь Архип Алексеевич сказывал, что мастерские будет переносить в Дедилово. Ну то есть в Карповку теперь, получается, – удивился Серафим.

– Не так скоро. Года два, не меньше. Чего готовое дело рушить? Эдак и там прибытку нет, и тут убытки.

– Это да.

– Вот то-то и оно.

Дверь снова хлопнула, вновь запуская облако пара, и в комнату ввалился улыбающийся и раскрасневшийся Аркашка. В руках пара кувшинов с холодным пивом. Вот странное дело, но даже на самом морозе теплое пиво не пьется, хоть ты тресни. Впрочем, и чрезмерно охлажденное – тоже не то. Нет, тут оно, конечно, сугубо индивидуально. Но у Ивана именно так.

– Серафим, ты с Митей говорил по поводу сына? – вспомнил Иван.

– Говорил. Не идет в Аркашку наука. Силком научили писать да считать. Вот железо ворочать у него складно получается. Так что я его при мастерских окончательно в ученики определил. Пока ему нравится, а там поглядим.

– Н-да. Плетью бы его вразумить. Но, с другой стороны, настоящий мастер у станка порой дороже дюжины умников из академии.

Подоспела Дарья с колбасками. Разлили пенный напиток. Приложились. Хорошо-о! А колбаски – так просто объедение. Все же немцы знают толк в пиве. Нет, рыба – это понятно. Но тут все дело вкуса. Вот Ивану нравилось запивать пивом именно колбаски.

– Иван Архипович, ты бы присмотрелся к этому Кузьме, – сделав второй глоток, куда меньше первого, произнес Серафим.

– А что с ним не так-то? – спросил парень.

– Ты велел его везде пускать.

– Ну велел.

– Так он, ирод, не только всюду шастает, но еще и помогать берется, в дружки набивается, вопросы задает исподволь так, выспрашивает, что тут, мол, и как. Мне мужики о том уж не раз сказывали. Ты уж прости, но думается мне, ты подсыла в мастерскую привел.

– Ну, Серафим, ты думай что хочешь, но я своего решения не меняю. Пускать везде невозбранно.

– Да как же так-то? – возмутился Миронов.

– А вот так, – миролюбиво отозвался Иван. – Сам ить знаешь, чем обязан я ему.

– То, что жизнь он тебе сберег, – это одно. Будь ему хоть благодарен до гробовой доски, хоть отдарись разом. Но дело семейное – это уж совсем иное.

– Да чего ты так вскинулся, Серафим? Ну даже если и выведает что, так нестрашно. Всех денег не заработать, а на жизнь нам хватит с избытком, да еще и останется.