Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

– Ага. Тот-то и оно.

– И все же, Иван, что ты думаешь относительно севера?

– Лично я не стал бы вмешиваться в эту склоку. Даже если бы шведы набросились на Новгород и Псков. Наоборот, постарался бы посильнее завязнуть в конфликте с турками. Это позволит не отправлять армию против шведов.

– А как же единоверцы, оказавшиеся под пятой захватчиков? Это озлит новгородцев и псковичей, и тогда опять все многолетние труды насмарку.

– Ты плохо знаешь русских, де Вержи. Они будут терпеть гнет захватчиков, стонать, кряхтеть и смотреть в сторону Москвы. Даже станут проклинать якобы бросившего их царя. Хотя и с Новгородом, и с Псковом есть только мирный договор о признании их независимости, и никаких обязательств, кроме торговых. Но когда через пару лет местные вкусят все прелести шведского господства, Николай может смело вести армию на север как царь-освободитель. И армий у него будет две. Одна станет биться со шведами в открытом поле, другая гадить им где ни попадя.

– Думаешь?

– Ну да. Я так думаю. А как оно будет… Не мое это дело. Кстати, господин полковник, я давно хотел у тебя спросить. Мне тут стало известно, что во время похода меня с парнями выдвинули в боковое охранение по приказу помощника Голицына, де Атталя.

– Именно так.

– Но ты ведь присутствовал на совете. Как это вообще происходило?

– Ну, Голицын был против того, чтобы выставлять на передний край сотню великой княгини. По-моему, он до сих пор питает иллюзию, будто ему удастся добиться руки Ирины Васильевны.

– Хм. Ну, тут ничего удивительного. Пусть вы уже и озаботились свадебными нарядами, но объявлять о помолвке не спешите, – заметил Иван.

– Вот! – Де Вержи торжественно воздел палец. – Это еще одна причина, отчего мне необходимо непременно присутствовать на сегодняшней аудиенции. Николай хочет сделать объявление именно там.

– Ага. Понятно. Значит, Голицын был против, но мы все же оказались на переднем крае.

– Не понимаю, чем ты недоволен. Твоей сотне оказали честь, выдвинув на наиболее важный участок. И ты великолепно справился.

Угу. Честь. Как бы не так. Хотя-а… Может, Иван просто ищет черную кошку в темной комнате, тогда как ее там нет? Возможно. Он с этими иезуитами вообще скоро параноиком станет. Но с другой стороны…

– Так де Атталь настаивал на этом или просто внес предложение?

– Нет. Он именно что настоял, иначе это место заняла бы моя рота преображенцев. Но я оказался не столь убедительным, и, к моему разочарованию, Голицын поддался уговорам Жерома. Как видно, Василий Васильевич все же решил выделить роту Хованской.

Хм. Оно, конечно, возможно, и ерунда все это с клятыми иезуитами, но проверить все же не помешает. Если взять направление их мысли, то отчего не принять во внимание то, что они решили воздействовать на Хованскую через супруга, того же Голицына? Что ни говори, а боярин – известный западник. Как бы еще и тайным католиком не оказался. А что? С него станется.

Ведь использовали де Вержи в своих планах по влиянию на тогда еще цесаревича. Теперь-то он им неугоден, потому как активно перенимает все русское и прочно связал себя с Русским царством. Зато Голицын известен как ярый сторонник европейских взглядов. А кто сказал, что ночной кукушкой может быть только женщина? Если она по-настоящему полюбит супруга, то будет поддерживать его практически во всем.

При чем тут Иван? Да ни при чем, если только позабыть о том, что на тот момент сердечко княгини было занято молодым стрельцом. Вот и решили убрать его в ореоле героической славы.

Бред? Ну, может, и бред. Но надо бы иметь этого субчика, де Атталя, в виду. И на всякий пожарный держаться от него подальше. И не имеет значения, что теперь объектом внимания должен стать де Вержи. Иван вовсе не собирался сбрасывать со счетов гибель ректора Вильненского университета.

Кстати, надо бы сегодня посидеть с Гаврилой да как-нибудь невзначай выяснить, что там говорят по этому поводу. И коль скоро Ивана все же увязали с той смертью, то удара нужно ожидать непременно. Орден не простит ему гибели ректора. И плевать им на то, что тот сам покончил с собой.

– Господин полковник, я чего заехал-то, – словно спохватившись, а на деле желая отвлечь внимание от советника Голицына, вновь заговорил Иван. – Ребят своих забрать хочу. Чай, наукой-то успели поделиться, пора и честь знать.

– Жаль. Признаться, хорошие стрелки – для полка большое подспорье.

– Э-э нет, так не пойдет. Нужны хорошие стрелки – готовь сам. И винтовки закупай из полковой казны. А моих ребят возвращай.

– Ага. У тебя закажешь. Ведь скажешь, что не сможешь выполнить заказ.

– Сейчас нет. Хоть втрое большую цену предложи. Мы едва управляемся, чтобы поспеть с государевым заказом. Люди круглые сутки трудятся.

– Вот и я о том же. Забирай своих. И спасибо за услугу.

– Так не за что. Одно ведь дело делаем, – задорно подмигнул Иван.

Покинув полковника, задержался в Преображенском ровно настолько, чтобы повидаться с Егором. Передал, чтобы десяток возвращался в Измайлово, а потом на пару недель по домам, отдыхать от трудов праведных. Что ни говори, а им за прошедшее время досталось изрядно. Одно дело – ежедневные занятия и повторная отработка уже изученного. И совсем иное – когда приходится учить самому. Разница, йолки!

До Измайлова с денщиком добрались быстро, пусть особо и не погоняли. Лошадки и без того замориться не успели, а тут еще и передохнули. Если сравнить с теми переходами, что у них случались меньше недели назад, так и вовсе расстояние плевое.

– Господин сотенный, за время твоего отсутствия в сотне происшествий не случилось. Сотня занимается по распорядку. Десятник второго взвода Каплунов.

– Вольно, десятник.

Недолго думая Иван ввел у себя в сотне армейские порядки из своей прошлой жизни. А что, оно и привычно, и порядок. К чему отмахиваться от школы, которая доказала свою жизнестойкость, и хвататься за седину старинную.

– А теперь по полочкам, кто и где.

– Десяток Попова в Преображенском.

– Пометь у себя. Сегодня к обеду должны будут подтянуться. Да в столовую сообщи, чтобы парни без обеда не остались.

– Слушаюсь.

– Дальше давай.

– Второй взвод в наряде. Мой десяток на хозяйстве. Остальные в патруле, второй на тракте, третий по проселкам.

Было такое дело. Сотня не просто квартировала в Измайловском, а еще поддерживала порядок на участке проходящего неподалеку тракта и прилегающей территории.

– Третий взвод в увольнении до послезавтра.

Угу, на денек отпускать нет смысла. Тут до Москвы, почитай, десять верст будет, особо не набегаешься. Потому и отпускают минимум на двое суток. Чтобы и отдохнуть, и погостить в родительском доме. Ну и на гулянье душу отвести. Молодые же все.