Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

– Петр Сильвестрович! – позвал Иван, складывая свою трубу.

– Да, Иван Архипович.

– Прикажите стрельцам продолжить восстанавливать укрепления. Думаю, со стороны реки нас больше не потревожат.

– Слушаюсь.

– И еще.

– Да?

– Велите по-тихому прибрать с пяток тел турок, желательно из утопленников.

– Зачем? – удивился полусотник.

– Это для Павла Валентиновича. Ну не на наших же павших ему познавать строение тела человеческого, дабы потом спасать наши жизни.

– Ясно. Сделаем.

Вот и ладно. Ну что же. Пока все идет согласно задуманному плану. Конечно, есть невосполнимые потери. Но… Война. Что тут еще поделаешь. Его успокаивала та мысль, что без него потери в сотне были бы куда как более значительными.

Взор зацепился за участок перед укреплением, едва ли не устланный павшими. А он еще удивлялся, чего это турки не спешат договариваться насчет сбора тел. Кстати, тела видны и дальше, на выгоревшем пространстве, прежде покрытом зарослями камыша и бурьяна.

Н-да. Все в этом мире относительно. Если потери стрельцов благодаря их сотенному были сравнительно невелики, то со стороны турок просто ужасали. Это сколько же они тут намолотили! Господи, спаси и сохрани.

Ишь, какой красавец! А как споро идет! Кораблем, рассекающим водную гладь, даже если поднята только малая часть парусов, можно залюбоваться. А тут еще стремительность и плавность хода. Понятно, что львиная доля скорости приходится на течение Дона, незначительные паруса только и того, что позволяют двигаться чуть быстрее, дабы можно было управлять кораблем. Все же просто сплавляться, отдавшись на волю течения, решение не из лучших.

– Не иначе как лоцман на борту, – произнес находившийся рядом Гуляев.

– Если иначе, то капитан самоубийца, – ответил Иван.

Потом нагнулся над свесом стены и окликнул командира штурмовиков:

– Григорий, давайте в лодку и навстречу кораблю. Пускай сбавляют ход. И поторопись, а то уж больно резво идут.

– Понял.

Угу. Поспешить – вовсе даже не лишнее. Цепи-то еще натянуты. Да и мины по-прежнему стерегут реку. На турках сработало только три из четырех десятков. Да четыре подорвалось от столкновения с топляком, корягами, а то и крупными рыбинами. Не суть важно. Главное, что в фарватере реки все еще находятся тридцать три бочонка, начиненных порохом.

Русские войска начали подходить только вчера, а потому озаботиться тралением было некогда. Да и не ко времени. Вот сейчас Григорий известит царя и отправится прямиком на обезвреживание опасных гостинцев. В смысле будет их уничтожать. Ну его к нехорошей маме, это разминирование.

Тут и без того риску выше крыши. Во-первых, взрыватели получились далекими от совершенства. Во-вторых, из штурмовиков те еще саперы. Конечно, получше иных, но все же это ненужные риски. Хотя такое количество пороха… Нет. Жаба в этом деле плохой советчик.

Как ни готовился Иван к повторному штурму, его так и не последовало. А тут еще и штуцерники наконец получили разрешение порезвиться от души. А потому очень скоро на расстоянии пятисот шагов уже никто не отсвечивал. Кому захочется получить гостинец в виде куска свинца? Даже пушки турки вывозили под прикрытием темноты.

Правда, ночью были попытки нападений, но вместо того чтобы пустить кровь стрельцам, турки сами ею умылись. Непонятно, на что они рассчитывали, но измайловцы и не думали расхолаживаться и ловить мух в карауле. Да и сами посты Иван сделал парными.

Кстати, для разнообразия гостей встретили струей пламени из огнемета. Нет, не греческим огнем. Иван вообще не желал проявлять полученный им напалм. Все же полезно иметь в рукаве кое-какой козырь. Где и как он ему понадобится и понадобится ли вообще, неизвестно. Но пусть лучше будет. А смесь керосина и бензина работает в данных обстоятельствах ничуть не хуже.

Живые факелы смельчаков – они ведь как ушат холодной воды. Причем не только для противника. Впечатлились и стрельцы, осеняя себя крестами и поминая рабов божьих, пусть и басурман. Да и можно ли на подобное взирать со спокойствием. Иван так и порывался пристрелить бедолаг. Но все же воздержался. Жестоко? Возможно. Но зато эта демонстрация спасла жизни куда большему числу людей.

А быть может, все дело в том, что паша наконец сообразил, какие понес потери гарнизон Азова в борьбе за всего лишь одно незначительное укрепление. На подходе же была русская армия, а на нем – ответственность за весь город.

Словом, никаких попыток атаковать каланчи турки больше не предпринимали. Если только не считать редких одиночек, отправлявшихся пустить кровь гяурам. Но и тут только разочарования. Восемь храбрецов нашли свой бесславный конец, в то время как измайловцы больше не потеряли ни одного человека. Если только не считать умерших от тяжелых ран.

Легкое каноэ подлетело к галеону, и по вантам тут же побежали матросы. Вот и ладушки. А то не хватало еще угробить первый русский боевой корабль. Хм. А какой красавец-то. Ивану как-то еще не доводилось видеть парусники вживую, только на картинах да в фильмах. И этот чем-то неуловимо отличался. Может, обводами корпуса или парусным вооружением. Нет, не знаток он, а потому этого ему не понять. А возможно, все дело как раз в том, что этот корабль он видел воочию? Очень может быть.

Следом за «Орлом» из-за поворота реки появилась целая флотилия судов поменьше. Хм. Ну это как сказать. Пусть и не такие высокие, все же у галеона две палубы и двадцать пушек, но уж точно в водоизмещении ему не уступят. Впрочем, дощаник сложно назвать судном. Так, корыто, предназначенное для сплава по реке, с максимальной полезной загрузкой. Большинство же судов как раз и были этими самыми дощаниками.

Хватало и стругов. Все же без стоянок на берегу не обходилось. А там могли и татары с ногайцами отметиться. Вот и сплавлялась вместе с припасами пара полков, расположившихся на легких и юрких суденышках.

Пока вся эта флотилия становилась на якорь, Николай приблизился к ступеням, ведущим во двор укрепления, восседая у руля шестивесельной шлюпки. Кто бы сомневался, что царь предпочтет именно парусник. Ну и у штурвала обязательно сам. А то как же!

Справедливости ради нужно заметить, пусть уж хоть так душу отведет. Насколько Иван помнил историю своего мира, Петр Великий такими мелочами, как сдерживание своих хотелок, не заморачивался. Вместо того чтобы спокойно открыть дверку, рубил окно в Европу, только щепки летели. Нет, понятно, что Николай лишь в начале пути, и как оно все обернется впоследствии, пока решительно непонятно. Но то, как он поступает сейчас, Карпову откровенно нравится.

Следом за царевой шлюпкой пристал небольшой казацкий струг, с которого с легкостью спрыгнул атаман Минаев. Наверняка успел близко пообщаться с государем. Ну и был обласкан. Потому как ничем иным его приближение к самодержцу не объяснить.