Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

– Десятник, не перегни.

– Да ты не заводись, атаман. Посидит в холодной, протрезвеет. А там, глядишь, и в разум войдет. Ты же знаешь, с нами спорить пустое.

Это да. Измайловцы вроде и гулять не мешали, и в то же время спуску не давали, коль скоро кто-то преступал определенную черту. Зыбкую, надо сказать. Потому как Керчь с приходом сюда русских стала особым городом. Эдакая смесь московского порядка и казачьей вольницы. А еще его называли русским Порт-Ройалом. И кабаков здесь было в избытке, и иных домов, где вольные морские да степные охотники могли получить за свое серебро практически все, что пожелают.

– Что он хотя бы натворил?

– Драку учинил, чуть до поножовщины не довел.

– Что же ты, Петр?

– Атаман, то они сами, – с пьяной искренностью заверил дебошир.

– Оружие Ереме отдай. Нечего его сторонним лапать, – подзывая одного из своих казаков, приказал мужчина.

– Атаман.

– Я все сказал. Завтра поутру с тобой говорить буду. А сейчас иди со стрельцами. Понял ли?

– Понял, – понурившись, выдохнул казак, успевший растерять свой пьяный задор.

– Десятник, просьба у меня есть. Ты уж о его неповиновении страже не говори. Добрый казак и рубака славный. Многих басурман к их Аллаху на свидание спровадил.

– Ну, коли беспокойства более не доставит, так и бог с ним.

– Не доставит. Петр, слыхал ли? Я за тебя поручился.

– Да слыхал я, атаман, слыхал, – раздосадованно махнул рукой казак, передал оружие товарищу и, понурившись, встал под стрелецкий караул.

Иван проводил взглядом обе группы. Стражников, направившихся к городскому острогу, устроенному при съезжей избе воеводы, специально для изоляции дебоширов. И казаков, прошедших в тот самый кабак, откуда и выкатился дебошир.

Н-да. Керчь уже давно пришла в упадок. К тому же неоднократно подвергалась разграблению со стороны донцов. Когда же город захватили русские войска, большинство жителей предпочли его покинуть. По сути, тут осталось только христианское население. Причем лишь та его часть, что не была замарана работорговлей.

Нет, русских не удивить этим промыслом. Но ведь в Крыму в большинстве своем торговали именно православными рабами, захваченными татарами и черкесами в бесконечных набегах. И вообще, несмотря ни на что, на Руси такое понятие, как работорговля, все же отсутствовало. А потому и торговцев невольниками не привечали.

А все началось год назад. Да, именно так. Весной прошлого года Иван во главе своей сотни захватил две каланчи, стерегшие проход по Дону. Потом последовала осада Азова, продержавшегося меньше двух месяцев. Так уж вышло, что русские совершили невозможное. Не имея собственного флота, уничтожили турецкую военную флотилию в Азовском море.

Славное вышло дело. Турки расположились слишком тесно, в результате чего большинство их судов попросту сгорело. В этом бою казакам помогали и стрельцы Измайловской сотни. Дюжина добровольцев под командованием двух полусотников, решивших отличиться. Н-да. Отличились.

Нет, что касается Кузнецова, то тут все в порядке. Ему царь даровал пять семей кабальных и довольно обширные угодья в окрестностях Азова. После капитуляции гарнизона города Ивану пришлось отпускать офицера, дабы тот мог заняться обретенной вотчиной. Тот только пару недель как вернулся на службу.

Гуляеву же не повезло. Шальная пуля угодила в баллон с огнесмесью как раз в тот момент, когда они поливали жидким пламенем уже вторую галеру. Страшной смертью погибли все, включая полусотника. Ну что тут скажешь, военное счастье переменчиво.

Как только город пал, Николай по совету де Вержи, а по сути, Ивана, отправил экспедиционные силы для захвата Керчи. Городок взяли с ходу. Тут и сопротивления-то, считай, никто не оказывал. Турецкий гарнизон поспешил ретироваться в степь, едва на горизонте появилась русская флотилия, состоявшая из флагмана «Орел» и полусотни стругов. Следом же за янычарами дало деру и остальное население, не готовое жить под рукой русского царя.

По велению Николая на мысе Ак-Бурун была возведена крепость. Пока только земляная, но в перспективе планировалось построить нечто более внушительное и монолитное. В ее задачу входили как защита городка, так и закупоривание пролива между Русским и Азовским морями.

Николай полагал вовсе не лишней необходимость обезопасить свои новые владения с моря. Однажды придя на побережье, он уже не собирался отсюда уходить. Отчего-то Иван был уверен, что эти действия продиктованы советами де Вержи, сделавшего верные выводы из разговора с сотником. Ну да чего уж. Ивана амбиции не обуревают. Пусть француз пользуется.

Для вооружения новой крепости были использованы как пушки с захваченных каланчей и крепости Лютик, так и артиллерия с «Орла». Признаться, царь очень не хотел разоружать свою первую игрушку. Но все же наступил себе на горло. Что ни говори, а галеон был только опытным образцом, и ему предстояло всего лишь пройти испытание морем.

Укрепляться же на этом клочке Крыма нужно было немедленно. Впрочем, «Орлу» недолго пришлось пробыть безоружным. Государь отправил повеление о доставке новых пушек для крепости. После их прибытия корабельные вновь заняли свое место на палубе.

Кстати, галеон проекта Афанасия Дробота прошел-таки всесторонние испытания и показал себя с наилучшей стороны. Причем это касалось не только мореходных качеств. Довелось ему и поучаствовать в бою.

Капитан корабля англичанин Джек Телбот посчитал ниже своего достоинства удирать от двух фрегатов и пары галер. Как результат – обе турецкие галеры пошли на дно. Спасти сумели только сотню рабов. Ну и в плен захватили более двух сотен моряков. Один из фрегатов ушел, едва ковыляя и только благодаря тому, что команда «Орла» была занята абордажем второго парусника.

Вот так и вышло, что русский флот увеличился на еще один двадцатипушечный фрегат. Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что это еще не все. Казаки притащили в Керчь четыре галеры, которые сейчас вовсю осваивались русскими командами.

Как уже говорилось, Керчь превратилась в эдакий Порт-Ройал. Как, впрочем, и Очаков. Только море тут не Черное, а Русское, и вместо всевозможных флибустьеров орудуют казачки. В Очакове – запорожские, здесь – донцы. Но сути это не меняет. Разбойники – они и есть разбойники.

Признаться, Иван даже не представлял, как Николай приструнит эту вольницу, когда все же настанет время мириться с турками. То, что вытворяли эти ребятки сейчас, просто уму непостижимо. Ни одно прибрежное поселение не чувствовало себя в безопасности. Количество купеческих судов в Керчи такое, словно тут морской торговый центр.

Ну и что с того, что их сюда волокли силой, а с купцов еще и выкуп требовали? Оживленно же. Вон в лунном свете видна гавань, в которой стоят шесть больших торговцев. И целая стайка казачьих стругов. Кстати, один из торговцев привела ватага атамана Игната Демина, того самого, что только что прошел в кабак.