В Бирюк - Понаехальцы

Эти паутинки — твоё достояние. Только твоё. В печку?

Несколько забавно замечать оттенок патернализма, отцовского чувства, в отношениях между здоровенными, могучими норвежцами и их невысоким, немолодым, «неярким» ярлом. Ватага, братство не могут управлять кораблём — нужен кормщик, не могут эффективно воевать — нужен командир. И отряд постепенно превращается в семью, в «отцы и дети». «Равные» — потомства не оставляют.

«Голому собраться — подпоясаться» — русская народная… — А одетому «в любовь и дружбу», в паутину мира?

На берегу приняли швартов, «Ласточку» подтянули к пристани, мы встали, собираясь спрыгнуть на мостки вслед за нашими спутниками. И тут я выдал упорно копошившуюся в мозгу мысль:

– Решать вам. Надумаете уходить вверх по реке — неволить не стану. Вниз — не пропущу. И ещё… Прошёл год со смерти Володши. Княгинино вдовство… срок кончился. У меня есть попы. Если примешь веру православную, ежели охота будет, то и обвенчают вас. По закону христианскому. А весной… придёшь в Гданьск не… седатым полюбовником блудливой вдовушки, не слугой, хоть бы и верным, безместной княгини из-за печки, а мужем венчанным. Законным зятем князя Собеслава. С привенчанным сыном, рюриковичем-пасынком.

Сигурд дёрнулся. Кажется, нечто подобное он обдумывал. Не обязательно применительно к Гданьску — в основании собственного дома, где бы он не был, должны быть законные наследники от венчанных супругов.

Всё так же молча, пожёвывая губы, он сошёл на землю.

– Циля, а шо это у нас сегодня на обед?

– Картошка в депрессии.

– Шооо?

– Ну, пюре. Вроде картошка как картошка, но такая подаааавленная…

Картошки здесь нет. Но ярл выглядит… пюре-образно…

До сих пор я не сталкивался с такой разновидностью переселенцев. Ко мне приходили «голые и босые». Гонимые голодом, угрозой смерти. Нищие. Которых я кормил и одевал, лечил и учил.

Здесь «понаехальцы» — люди состоятельные. Что делать с такими?

У них есть шубы и серебро, слуги и оружие. Ресурсы. Их собственные. Которые они будут использовать. Себе на пользу.

Насколько их понимание об «их пользе» совпадает с моим пониманием «моей пользы»? Несовпадение — неизбежно. Конфликты — обязательны. Их ресурсы — повысят число и жёсткость.

Они восстанут против меня. Восстанут в надежде на свою победу.

«Обманутые надежды» — я их всё равно перережу. Но — цена?

«Знал бы где упадёшь — соломки подстелил бы» — русская народная…

Какая «соломка» надобна в этом случае?

Их имущество, по большей части, мне не нужно. Куда мне девать, например, их боярские шапки? По ёлкам развешивать? А оставить… Эти люди будут в них красоваться. Воспроизводить своим видом систему «святорусских ценностей». От которой меня тошнит. Мои люди будут пытаться стать похожими на этих… вятших. Так же нацепить «гайки» из золота — на пальцы, «ошейники» из серебра — на шеи… Хвастать родовитостью, богатством, платьем… Не делом.

Получается, что приём сколько-нибудь обеспеченных людей — Всеволжску противопоказан. Каждый должен начинать «голым». С нуля, равным. Сходно с кибутцами, таборитами, ессеями, монастырями, великим множеством религиозных сект самых разных религий.

«На сухую» — без дурмана какой-нибудь идеологии, без обещаний «вечного блаженства» от какого-нибудь «живого бога Вани», люди неохотно расстаются со своим имуществом. Обижаются, злобятся.

«Вы не в церкви, вас не обманут» — мне лжа заборонена.

Значит, люди обеспеченные, элиты всех видов — ко мне не придут. А если придут, то мне следует ограбить их до исподнего и применить в таком виде. Постоянно ожидая вспышки их озлобления.

Во Всеволжске к этому времени были уже люди, пришедшие со своим майном. Переселенцы из Пердуновки, например. Их имущество, вместе с ними самими, использовалось мною наравне с общегородским. Эти люди уже знали мои порядки — конфликтов не возникало. Что мне до того, что у Якова есть собственный полуторник? Если я уверен, что против меня он его не применит. А вот мне на пользу — очень может быть.

Несколько иначе владели изначальной собственностью «примученные» лесовики. Возложенная на них «ограниченная десятина», первичное разоружение, «сдавайте валюту» — не позволяли накопить ресурсы для противодействия мне.

Позже… Два процесса шли «рука об руку» — лесовики становились «моими людьми» и «обрастали жирком». Материальная невозможность мятежа сменялась моральной, экономической.

Пример Сигурда заставил задуматься о возможности появления в городе людей богатых. О вреде, от этого могущим произойти. Сходная тема звучала в моих мыслях при обдумывании судьбы Булгарского каравана. Теперь — стала яснее.

Мне не нужны в городе богатые пришлые. Ни в переселенцах, ни в гостях.

Резюме: вынести на края своей земли постоялые дворы, ужесточить пропускной режим.

Это было первое решение. Позже, как с деревянной черепичкой, пришлось перерешивать. Когда пошёл поток «кочующих земледельцев». Массы людей, категорически не желавших расставаться со своими коровёнками и лошадёнками. Что ж, пришлось несколько менять свои правила. Подгоняя «закон» под реальный народ.

Пришлые бессмысленно толклись по селению, Колотило, освобождённый мною он незваных начальников, гонял своих работников. И начал порыкивать на свитских бездельников, шугая их от строящихся объектов. Чуть позже слуги княгини созвали всех в ту часть селения, где стоял дом тиуна.

Я сбегал на вышку, доложился «в центр» о своём прибытии и обстановке. Побегал по окрестностям с Куртом, осмотрел достопримечательности… Жарко. Томно, душно. Тихо. На будущей солеварне мужики лениво таскают деревянные трубы, кирпичники выкладывают печи. Ниже селения пара не понимающих русского языка ободранных лесовиков крошат скопившийся плавник в дрова. И чего я тут делаю? Сейчас бы намахался бы косой да придрёмывал спокойно в тенёчке…

Не обманывай себя, Ваня — спокойно вздремнуть у тебя никогда не получалось. Всякий раз что-нибудь… горит.

В середине дня подошли и встали ниже у берега вышедшие ещё с вечера два ушкуя с моими бойцами.

Сходно с Булгарским караваном. Приятно использовать уже готовые, отработанные решения, а не изобретать новое, путаясь в деталях и сомнениях. Ребята хорошо отрабатывают, накатанно. Даже «водомерку» притащили.

Снова, как было недавно у Усть-Ветлуги, «кирпич со скорпионами» пробежался чуть вверх по реке, развернулся в виду пристани, продемонстрировал скорость и манёвренность.

Сигурд не знает моих возможностей.

«Самое главное в покере — не то, какие карты у них на руках, а то, какие у них карты по мнению других игроков. Хорошо поданная ложь ничем не хуже правды».