Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

А как иначе?

Вмешательство чем дальше, тем вернее обесценивает наш главный капитал, предзнание . Но это касается скорее конкретных событий и не затрагивает глубинных тенденций в развитии общества. Отменять важные события, переигрывать войны, внедрять технологические новинки – занятие увлекательное с точки зрения литературного сюжета, но мы-то прекрасно понимаем: есть процессы, на которые не сможет повлиять ни командирская башенка, хотя бы и придуманная на двадцать лет раньше срока, ни победа в безнадежной военной кампании, одержанная наперекор стратегии и здравому смыслу.

Наше главное достояние – знания, принесенные из будущего. Да, они неполны; надеюсь, вторая экспедиция восполнит самые серьезные пробелы. Если не Груздев, то ты, Андрюха, наверняка запасешься «ноутбуком для Сталина».

Но ведь дело не только в банках данных, а в том, как ими распорядиться. И главное – кто будет это делать? На местных рассчитывать не стоит: они будут решать текущие проблемы, оставляя «на потом» все остальное. Ну а мы, в свою очередь, плохо представляем себе здешние реалии, особенно в том, что касается высших эшелонов власти. Представь на секунду меня, пытающегося убедить Николая Первого в необходимости срочных политических реформ и куда более радикальных, чем те, что предпринял его наследник…

Прости. Опять лезу в частности.

«Меморандум» рождался по ночам, в душной каюте «Морского быка». Скоро он отправится с фельдъегерем в Севастополь, к Феде Красницкому, с которого я взял страшную клятву отдать пакет майору Митину в собственные руки. Или сжечь, если тебя не будет в составе экспедиции.

Если вкратце: я хочу предложить государю создать в Крыму своего рода анклав прогресса, где мы соберем самое важное из того, что принесено из будущего: книги, электронику, информацию о развитии науки, техники, прогрессе в общественных дисциплинах. Эдакий аналог Силиконовой долины – если принять на веру болтовню конспирологов о том, что там уже полвека занимаются внедрением технологий со сбитых «тарелочек».

Предвижу твою ироническую ухмылку: «Калифорния в Крыму», мертворожденный проект Кобы, только без Всемирного Еврейского конгресса и американских вложений. Нет. Не так. Цель проекта – приготовить общество (и не только российское) к тому, чтобы вступить в эту эпоху «Великого Скачка».

Ну-ну, мы же с тобой марксисты. Во всяком случае, изучали научный коммунизм и политэкономию. А значит, куда деваться от производительных сил и производственных отношений? Нельзя просто так взять и перепрыгнуть из капитализма, только-только вступающего в эпоху угля-и-пара, в постиндустриальный мир…

Но это далекая перспектива. Ближайшие задачи скромнее: мне предстоит уговорить Николая Первого одобрить эту затею, а тебе – убедить своих спутников в том, что это единственный приемлемый и для нас, и для них путь…»

Совещание решено было проводить в библиотеке Морского собрания. Для этого пришлось потеснить академические интерьеры: сдвинуть к стенам столы и конторки, расставить амфитеатром разномастные стулья, кресла, скамейки и канапе, набранные по всему зданию. Дубовый барьер, за которым обычно восседал смотритель читального зала, закрыли стойкой с проекционным экраном; рядом поставили грифельную доску, позаимствованную в соседней гимназии.

Участники совещания, морские и армейские офицеры рассаживались по местам: протискивались по рядам, стараясь не звякать саблями, приветствовали знакомых, негромко переговаривались, разглядывали карты театра военных действий, которые шустрые юнкера развешивали поверх книжных полок, косились на мичмана с «Адаманта», налаживающего видеопроектор. До начала совещания оставалось чуть меньше десяти минут. Андрей поудобнее устроился в обтянутом фиолетовым бархатом полукресле и приготовился ждать.

– …Итак, минные катера конструкции генерала Тизенгаузена, опробованные минной дивизией еще при Варне, и на этот раз показали себя прекрасно. В составе отряда были специально оборудованные пароходы «Буг» и «Днестр», несшие по четыре таких катера. Работы велись на Николаевской военной верфи. Прошу…

Федя Красницкий помахал мичману, сидящему за ноутбуком, и на экране замелькали кадры: минный катер на рострах парохода-матки; он же – качающийся на выстрелах перед спуском; отдельно – схема подводки под киль буксируемой мины-крылатки.

– Катера совершили две ночные вылазки на рейд Константинополя. Ориентировались на сигналы щелевых фонарей, установленных на катере-лидере. Оба раза катера успешно выходили на цели. В первый раз буксируемыми и шестовыми минами были подорваны два парохода и парусный фрегат. У нас – двое раненых. Ко второму рейду противник приготовился и встретил катера стрельбой. Палили наугад, но тем не менее один катер разбило прямым попаданием. Его бросили, сняв команду. Результат вылазки – взорванный военный пароход и три парусные шхуны. На катере погибло два человека, в том числе командир, мичман Ильинский. Общие потери – семь раненых, трое убитых. Один катер затонул, еще два повреждены, но их можно отремонтировать. Турки после этого рейда перегородили фелюгами и баркасами, соединенными канатами, в устье пролива постоянно дежурили лодки с факелами и масляными фонарями.

– Так вы больше не атаковали? – спросил сидящий в дальнем углу капитан первого ранга с длинным, костлявым лицом и пышными усами. Андрей его знал: это был командир линейного корабля «Селафиил», прямой, как выяснилось, предок командира «Алмаза», Апполинарий Анатольевич Зарин, необычайно похожий на актера Басова.

– Не было необходимости, – ответил Федя. – Мы собирались хорошенько подразнить турок и англичан, чтобы те решились выйти из пролива и предпринять поиски.

– И что же, решились?

– А то как же? Англичане не могли не понимать, что где-то поблизости должен находиться корабль-матка, без него маленькие катера не в состоянии дойти до Босфора и тем паче действовать две ночи подряд.

– Перед набегом катеров наши минные заградители «Амур» и «Енисей» выставили у входа в пролив, на траверзе Румели, три линии ударных якорных мин системы Нобеля, – заговорил Бутаков. – Постановки велись на ходу, а потому неприятель, не знавший, что такое возможно, их проморгал, хотя и наблюдал за нашими кораблями. Вероятно, он принял «Амур» и «Енисей» за матки минных катеров, производящих рекогносцировку перед ночной атакой.

Андрей едва сдержал улыбку. Федя Красницкий и его командир, лейтенант (теперь уже капитан второго ранга!) Краснопольский, не забыли о минзагах Порт-Артурской эскадры и настояли на том, чтобы дать переделанным пароходам их имена.