Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

Не стоит сбрасывать со счета и других игроков, пусть те еще и не взяли в руки карты. Отношения между Великобританией и Североамериканскими Штатами сейчас более чем прохладные. В нашей истории эскадра адмирала Перри (та самая, что покончила с вековой изоляцией Японии) вполне могла развернуть в Тихом и Индийском океанах крейсерскую войну. Не хватило самой малости – успеха России на черноморском театре. Но теперь, когда Британия в одночасье лишилась стольких кораблей, когда Адмиралтейство вынуждено выскребать по сусекам остатки былой морской мощи, янки вполне могут и попробовать…

В поход мы вышли в середине ноября, когда на Черном море уже бушевали шторма. Лишнее очко в нашу пользу – в плане мореходности «Морской бык» даст сто очков вперед любой здешней посудине.

На тот случай, если обещанная Груздевым экспедиция явится до моего возвращения, оставляю в Севастополе это письмо. Оно будет храниться у старшего лейтенанта Бабенко с твердым наказом: передать лично в руки майору Митину, и никому больше. Простите, профессор, но к вам у меня доверие «от» и «до». Грандиозные планы – это, конечно, замечательно, но очень уж легко наше высокое начальство забывает о людях. И это, согласитесь, наводит на мысли…»

Корабль гнал вперед. Ходовой бурун захлестывал покатый полубак до самого мостика и разбивался миллионом жемчужных брызг у ног рулевого. Мимо проносилась шеренга линейных кораблей. В глазах рябило от черно-белых полос на бортах, позолоченных украшений, огромных резных букв: «Парижъ», «Императрица Марія», «Двѣнадцать апостоловъ», «Великій князь Константинъ». На иных кораблях опытный глаз замечал повреждения – последствия октябрьских баталий.

Иконникова оставили в должности командира «Казарского». Опытных офицеров не хватает: на «Алмазе» и то некомплект, на «Живом» половина из сухопутных, чтобы хоть как-то заткнуть дыры в комсоставе. Комсостав нужен и на другие корабли, скажем, на бывший плоскодонный паром «Перевоз» или кабелеукладчик «Осторожный». Их взяли как буксирные суда, а теперь срезали лишние надстройки, воткнули на каждый снятую с колес горную пушку и девятидюймовую береговую мортиру образца 1877 года. И пожалуйста: готовы речные канонерки для Дунайской флотилии!

Добровольцев на эти корабли собирали по всему Черноморскому флоту. Мичмана по механической части, ходившие на пароходофрегатах, рады были пойти хоть трюмными машинистами, лишь бы поработать с техникой «гостей». Адмирал Нахимов напутствовал их: «Вы станете опорой нового парового флота России!» А Иконникову ломай теперь голову: три мичмана на кондукторских и унтер-офицерских должностях, и ни один ни шиша не смыслит в механизмах, к которым приставлен! Впрочем, учатся новички куда быстрее, чем какой-нибудь Гнат или Мыкола, взятые на флот из подручных механика при паровой молотилке в бессарабском поместье.

Но лейтенант понимал, что и это ненадолго. Как только войдут в строй «Строгий» со «Свирепым» (Глебовский, заведовавший судоремонтом, клялся за месяц привести их в божеский вид), «стажеров» заберут, и придется снова натаскивать новичков им на замену.

Хуже обстояло с командирами миноносцев. На четыре боеспособные единицы, «Живой», «Казарский», «Котка» и «Заветный» (на него поставили винты и перо руля, предусмотрительно снятые с брошенного в Севастополе тральщика), в наличии только трое – сам Иконников, Краснопольский да капитан 2-го ранга Кисловский с «Живого». Его старшего офицера, лейтенанта Охотина, поставили на «Котку», а вот откуда брать командиров для «Строгого» со «Свирепым» – пес его знает…

Но и без них в минной дивизии четыре неплохих кораблика. По меркам двадцатого года – старье, хлам, здесь – послезавтрашний день военного судостроения. Иконников очень хотел увидеть, как эти угольные, доцусимской постройки, «старички» вступят в бой с британской линейной эскадрой. И похоже, эта возможность у него скоро появится…

– Водяницкий, заснул, что ль? Как давление пара?

– Порядок, Лександр Лексеич! Обороты держим.

– Давай-ка, добавим чуток. Семнадцать узлов даем легко, может, и двадцать выжмем? Старикашка-то наш, оказывается, о-го-го, ходок!

Совещание проводили на «Алмазе». Как ни убеждал Кременецкий, что «Адамант» лучше приспособлен для таких мероприятий, Зарин настоял на своем. Демонстрирует, кто здесь главный? Хороший вопрос…

– Итак, господа, – голос каперанга был сух и невыразителен. – На календаре четвертое мая. Профессор Груздев оказался прав – для нас прошло столько же времени, сколько для тех, кто остался здесь. И теперь, когда этот этап наших странствий позади, позвольте ознакомить вас с неким документом.

С треском надломилась кирпично-красная печать. Зарин аккуратно разрезал пакет и извлек листок, увенчанный двуглавым орлом.

– Ну вот, Андрей Геннадьич, все точки над i расставлены. Зарин официально – начальник экспедиции.

Но полубаке, кроме Андрея и Рогачева, не было никого. Крейсер стоял на бочке; в стороне, на фоне берега, таял в вечернем сумраке бело-синий «Адамант».

– Нисколько не удивлен. И наше руководство, и люди в администрации президента – кстати, кто от них курирует Проект, вы не в курсе? – прекрасно понимают: добиться успеха мы сможем, только сотрудничая с местными властями. А те именно Зарина считают спасителем Крыма. И наверняка донесли эту мысль до Николая Первого.

Рогачев наклонил голову в знак согласия.

– Жаль, Сергея Борисовича нет в Севастополе. Вот кто хорошо понимал и Зарина, и севастопольское флотское начальство! Он ведь в Санкт-Петербурге сейчас?

– Да, с великим князем. «Морской бык» отправился туда в середине ноября и благополучно прибыл в Кронштадт. Пришлось, правда, пострелять по дороге.

– Авантюра… – недовольно буркнул Эссен. – Кто там командиром, Перекомский? Вот уж не думал, что он такой фанфарон!

– Авив Михайлович – милейший человек и большой умница, – улыбнулся Андрей, вспоминая беседы с артиллерийским лейтенантом. – Сам он не отважился бы на такое, но затею Николая Николаевича одобрили Корнилов с Нахимовым. Да и великий князь захотел поближе рассмотреть укрепления Босфора.

Эссен пожал плечами.

– В любом случае все прошло благополучно. Теперь об этом походе говорит вся Европа. В Кронштадте государь их лично встречал – еще бы, такой подвиг! Офицерам крестики да чины, матросов тоже не забыли.

– Значит, великий князь интересуется Босфором… – Валентин заложил руки за спину и покачался с носков на пятки. – Хочет водрузить православный крест над Святой Софией?