Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

– А как их доставить на место? – спросил Андрей. – Мортиры, наверное, немало весят?

– Конными запряжками, как и полевые орудия. На германской возили – небыстро, зато надежно.

– С кавалеристами нам повезло, – добавил Зарин. – На «Живом», как вы знаете, было больше двух сотен казачьих и драгунских офицеров, нашлись и конные артиллеристы. Теперь, кроме трехсот сабель, в составе кавэскадрона «максимов» на тачанках и конно-горная батарея.

– А где взяли пролетки под тачанки? – поинтересовался Кременецкий. Командир «Адаманта» присутствовал на военном совете, но обычно отмалчивался. С тех пор как Зарин и Рогачев вскрыли «секретные пакеты», он занимался исключительно своим кораблем.

Уголки губ Зарина тронула улыбка.

– Этот вид техники, Николай Иванович, за полсотни лет мало изменился. Корнилов велел конфисковать все рессорные коляски в Севастополе и окрестностях, так что теперь у нас два с половиной десятка тачанок.

– Осваиваете опыт махновцев? Что ж, дело хорошее. Надо бы их и стрелкам передать. «Максим» все же штука тяжелая, пуда четыре?

– Именно. Кстати, мы формируем отдельную пулеметную команду с местным личным составом. Командует ею тот мичман, что на Альме с Лобановым-Ростовским держал позицию. Туда решили отдать все «максимы» на старых крепостных станках. Эта рота будет в распоряжении князя Горчакова, командующего Дунайской армией.

– А что с австрияками, Алексей Сергеевич? – спросил Эссен. – Кажется, турки после отступления армии Горчакова уступили им Дунайские княжества?

– Верно, Реймонд Федорович! Наступать на Силистрию, не очистив предварительно Валахию, – верх самонадеянности. Вот Горчаков и собирается продемонстрировать австриякам наши возможности и прежде всего авиацию. Полетайте над их головами, чтобы они в панталоны, простите, наклали. А окажется мало – подтянем броню. Надо напугать старика Франца-Иосифа так, чтобы он оставил Дунайские княжества, не доводя дело до войны.

– Между прочим, никакой он не старик, – заметил Андрей. – Совсем молодой человек, недавно исполнилось 25 лет.

– И верно! – удивился Зарин. – А я, знаете ли, все по старой памяти…

Глава династии Габсбургов был единственным европейским монархом, правившим во время обеих войн – и Крымской, и Первой мировой.

– В любом случае к столкновению с австрияками следует подготовиться, – продолжил капитан первого ранга. – Сейчас в Николаеве оборудуют из пароходов Дунайской флотилии речные канонерки. На «Ординарец» и «Инкерман» ставят по две полевые трехдюймовки и пулеметы, а на «Прут» – еще и морскую четырехдюймовку Обуховского завода, мы их несколько штук раздобыли в севастопольском арсенале, в 20-м. Кроме того, есть наши буксиры, «Осторожный» и «Перевоз». На них, кроме пулеметов и трехдюймовок, поставят по девятидюймовой осадной мортире. Орудия так себе, дальность стрельбы всего две с половиной версты, но в наших условия – самое то. Тем более что бомбы к ним стальные, меленитовые.

– А что, недурственно! С такой артиллерией можно по Дунаю хоть до самой Вены подняться.

– Эк вы, голубчик Реймонд Федорыч, хватили: «До Вены»! – покачал головой Зарин. – Но в целом мысль верная: туркам и австриякам им противопоставить нечего, лишь бы снарядов хватило. А этого добра у нас полно, спасибо Глебовскому.

– Бесценный оказался человек, – сказал Стогов. – Если бы не он, мы и половины судов приволочь не смогли бы. А кто сейчас миноносцы ремонтирует? Тоже он!

– По поводу миноносцев… – припомнил Зарин. – Надо бы сбегать к Варне и Констанце, осмотреться, что там и как. Придется послать «Казарского» с «Коткой» – на «Живом» котлы перебирают, раньше чем дня через три не закончат. На «Строгом» с «Заветным» еще недели на три работы. Да, и новой радиостанции на «Казарском» нет, только искровой «Телефункен». Может, сходите с ними, Николай Иванович? Уж ваши локаторы все разглядят!

– Я категорически протестую, господин капитан первого ранга! – взвился из своего угла Рогачев. Валентин, научный руководитель экспедиции, присутствовал на всех совещаниях, но когда речь шла о военных вопросах, отмалчивался, справедливо полагая их не своим делом. – На «Адаманте» стоит «Пробой-М», нельзя им рисковать, подвергать его опасности!

Зарин не в первый раз пытался отослать «Адамант» из Севастополя для разведки и каждый раз встречал ожесточенное сопротивление.

– Поймите, господа! – продолжал кипятиться Рогачев. – Это оборудование – ключ к успеху экспедиции!

– Согласен с Валентином Анатольевичем, – негромко сказал Кременецкий. – Полученные мной приказы недвусмысленны: «Ни при каких обстоятельства не рисковать «Пробоем». Так что уж простите, но «Адамант» останется в Севастополе. Что касается связи – можно поставить на «Казарского» стационарный передатчик.

Зарин пожал плечами – он явно остался при своем мнении. «А может, каперанг и не хочет, чтобы Рогачев добился успеха? – подумал вдруг Андрей. – Вот ушел бы «Адамант» с «Казарским» к Констанце, и на переходе, в открытом море бац – торпеда в борт. И все, концы в воду. Не зря, ох, не зря Зарин приблизил бывшего красного командира и даже доверил ему боевой корабль. Теперь он вполне может рассчитывать на его преданность.

Андрей помотал головой. Отставить паранойю! Так можно переплюнуть и Серегу Велесова с его завиральными идеями. Надо же додуматься – Зурбаган…

«…удивляешься, почему «Зурбаган»? Великий князь тоже задавал этот вопрос. В названии придуманного Александром Грином города ему почудились татарские, восточные созвучия. Я честно ответил: «Всю жизнь мечтал об этом загадочном городе у моря…»

Николай Николаевич пообещал употребить свое влияние на венценосного батюшку, чтобы продавить мой проект. И если все пойдет, как задумано, не позже конца мая я буду в Севастополе. А оттуда мы вместе (надеюсь, ты все-таки приедешь!) отправимся в Евпаторию – только теперь она будет значиться на карте Таврической губернии под другим названием.

Зурбаган .

Что, собственно, я задумал? Анклав, где властвуют ученые, пресловутый «знаниевый реактор», среда коллективного мыследействия, в которой достижения грядущих полутора веков перерабатываются и аккуратно используются на благо России. А там, глядишь, и всего человечества. И для этого мало одолеть всех врагов. Надо еще и предложить людям нечто такое, чтобы они больше не захотели становиться врагами. Ни нашими, ни чьими бы то ни было еще.

Утопия? Кто бы спорил. Можешь смело обвинять меня в маниловщине. Но, сдается мне, другого пути нет, и нигде, кроме как в России, этот номер не пройдет…