Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

– Но там же под боком французы?

– Тем лучше. Развернем рядом базу Особой бригады. Место есть, половина лагеря союзников пустует, можно занять их палатки, сэкономим время. Там же устроим полигон и учебные плацы. С одной стороны, это будет держать в тонусе новых союзников, а с другой – придаст «беженцам» уверенности. И хорошо бы как-то объяснить все это нашим людям. Они же не марионетки, хотят знать, что их ждет!

– Если бы мы сами это понимали… – покачал головой Зарин. – Как нам сейчас не хватает вашего Велесова!

– В конце мая он будет в Крыму вместе с великими князьями. Государь поручил Николаю Николаевичу и цесаревичу принять присягу у наших военных. К тому же он везет императорские указы: о подтверждении прежних званий и наград и об особом статусе участников боев за Крым. И готовьте наградные списки – кресты польются рекой…

Зарин повеселел.

– Присяга – это хорошо. Да и о выслуге лет надо подумать, о жалованье. У многих с собой семьи…

Андрей едва сдержал улыбку: он знал, что к числу этих «многих» относится и сам каперанг, сумевший вывезти жену и сына-гимназиста. Впрочем, трудно винить человека за стремление позаботиться о близких, тем более что он чем дальше, тем явственнее проявляет недюжинные таланты организатора. «Эмигранты» уже видят в Зарине бесспорного лидера их маленького сообщества. Хотя не такого уж и маленького: вместе с командами кораблей из 20-го года прибыло около трех с половиной тысяч.

– А что с генералом Фомченко? – осведомился Эссен. – Сергей Борисович не сообщил? Он как, с нами или сам по себе?

– Это отдельная история. Велесов приедет – расскажет подробнее. А пока, господа, надо готовиться к переезду в Евпаторию.

– Тогда уж – в Зурбаган, – добродушно заметил Зарин. – Раз государь утвердил это название, надо и нам привыкать!

– Ох и попались мы, товарищи! Ох и попались… Кто ж мог подумать, что беляки нас закинут на полсотни лет назад, во времена самого что ни на есть лютого царя? Как – почему лютого? Вот и видно, товарищ, что ты политграмоте не разумеешь. Этот самый Николай Палкин самых первых революционеров из пушек расстрелял. Декабристы, слыхал, небось? Товарищ Ленин что писал? «Декабристы, мол, разбудили Герцена, а Герцен развернул революционную агитацию». Наши были товарищи, сознательные. А этот Николашка, даром что Первый, их из пушек! Выходит – что? Выходит, он и есть самая первая контра в мировой истории!

Да, братцы, и Ленин о нем писал. Он вообще обо всем на свете написать может – такого необъятного умища человек! Одно слово, вождь мирового пролетариата. Одна беда, здесь он еще на свет не родился. А вот так, говорят тебе! Ильич семидесятого года рождения, а здесь какой? То-то. И товарищ Фрунзе не родился, и Троцкий Лев Давидович, тоже. Один князь Кропоткин, но к нему пущай анархисты бегают, они, известное дело, малахольные. А мы сознательные члены РСДРП(б). Да и чего бегать, коли энтому князю едва 13 годков стукнуло?

Это как – «партии нету»? Что ты такое несешь, товарищ? А мы кто? Мы есть ячейка сознательных и беззаветных борцов за дело коммунизма! И раз мы здесь, то и партия есть! Только отдуваться нам за всех придется, такой наш революционный долг!

Нет, товарищ, эсеров тоже нету. Они даже царя еще не взорвали! Нет, Маркс с Энгельсом как раз есть, и уже сочинили «Манифест Коммунистической партии»! Так что нам, товарищ, есть на кого курс держать! Одна беда – мало мы знаем. А сила большевиков – она в чем? В теории, братва. В самой что ни на есть верной пролетарской революционной теории. Без нее мы как слепые кутята будем тыркаться, а потому первая наша задача этой теорией овладевать! А я, вот беда, почти все позабыл. Не до теорий было, все больше контру давил на фронтах Республики…

Знаю, что прочитать негде. А вот, помнится, юнкерье перед самым отплытием книжки грузили на пароход? Грузовиками подвозили. Я там заприметил энциклопедию Брокгауза и Ефрона. Она-то нам и нужна.

А вот зачем. Когда я занимался в кружке политграмоты, один студентик приносил том из этого самого Брокгауза. Большой такой, в коленкоре, с золотым тиснением. В нем биография Карла Маркса прописана – и где родился, и где жил, и где книжки свои писал. Надо нам этот том раздобыть. Как зачем? Карл Маркс – он кто? Правильно, вождь мирового пролетариата! Они с Фридрихом Энгельсом возглавляют революционную организацию, «Союз коммунистов». Коммунистов , понял? А ты говоришь – партии нет! Вот найдем их и спросим насчет текущей обстановки. Так мол и так, растолкуйте, как нам бороться с гидрой мировой буржуа́зии?

С языками у нас, правда, неважно. Ну, так большевики не боятся трудностей. Товарищ Ленин что требует? Учиться, учиться и учиться, и вырабатывать из себя сознательных пролетариев! Так что хочешь не хочешь, а придется и за языки засесть, если дело того требует. Как – не сможешь? А ты себя заставь! Большевик ты или дерьмо собачье?

И не сомневайся, товарищ. Ты головой кумекай – зря, што ль, она тебе дана? Завтра мы с товарищем Водяницким в море уходим, в боевой поход. Он на «Казарском», а я на «Котке», старшим трюмным машинистом – повышение мне вышло. Хотят господа адмиралы произвести разведку и для того посылают нас к самой Констанце. Дней за пять туда-сюда сбегаем, а ты подкатись пока к инженеру Глебовскому. Скажи – хочу книжки почитать, а их нету. Помогите, вашсокородие! Он к рабочим ничего, добрый, глядишь, и не откажет…

Как – что спрашивать? Вот этот самый том и проси! А будет допытываться, почему именно его – соври что-нибудь, не впервой, чай, господам головы дурить! Будет это тебе, товарищ, партейное поручение. Голосуем? Кто за, поднимите руки. Вот и славно, что единогласно.

Переходим к следующему пункту повестки. Ходят разговоры, что скоро из Петрограда приезжает какая-то шишка, будет к присяге подводить, царю Николаю Первому. И не всех чохом, а кто сам вызовется. И это, товарищи, надо хорошенько обмозговать…

Две низкие тени скользнули мимо Графской пристани, вдоль стоящих на бочках линкоров, и направились к бонам, преграждавшим выход из бухты.

– Головным – минный крейсер «Казарский», – прокомментировал Адашев. – Солидный дедушка, почти полвека стукнуло. За ним другой старичок, «Котка».

– А минные аппараты на них есть? – спросил Коля Михеев. Лениво спросил, без интереса. Его можно было понять – слева, под ручку, шла очаровательная Сашенька Геллер. Под вечер, после службы юнкера заглянули в Морской госпиталь и предложили девушке, а заодно двум ее новым подругам-медсестрам прогуляться по бульварам – благо юнкеров, в отличие от остальных «эмигрантов», беспрепятственно выпускали в город. Геллеры же, по протекции доктора Пирогова, поселились при Морском госпитале; на них введенные недавно запреты не распространялись.