Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

Маньяков в спецназе не держат.

Оставив Змея и малыша Мишо прятаться за высоченной трубой, одной из двух, обрамлявших левую башню здания ратуши, Белых, Карел и Вий надвинули на глаза ПНВ и поползли по карнизу, нацелившись на мансардное окно, прилепившееся к заостренной готической крыше. Гринго контролировал фасад ратуши со своим «Винторезом», устроившись в квартире второго этажа в здании напротив. Хозяин квартиры, пятидесятилетний плешивый эльзасец, в данный момент томится, связанный по рукам и ногам, под собственной кроватью.

А кому сейчас легко?

Кто еще? Лютйоганн мается на мостовой, у подъезда, с рацией под полой. В дальнем конце площади ждет Фомченко в фиакре.

Два щелчка тангентой.

– Снарк, я Гринго, чисто.

– Я Змей, чисто.

Легкий шлепок по плечу – Карел. Сзади тоже порядок.

Решетки на окне мансарды не оказалось. Щеколда секунд пять сопротивлялась ножу, потом тяжелая рама, чуть скрипнув, приоткрылась, и черные тени проникли внутрь. В комнате пусто; в этом они убедились, прежде чем взломать раму с помощью гибкого щупа с крошечной видеокамерой. Сейчас этот щуп пролез под дверь; изображение лестницы, ведущей вниз, на третий этаж, медленно поворачивается на маленьком нарукавном экранчике. Минута… две… никого. Только тускло, через один, светят газовые рожки.

Белых сдвинул ПНВ на лоб и выскользнул на лестницу. Так, вниз, два пролета… щуп с камерой за угол. Никого? Поворот направо… короткий, с единственным окном коридор, левый поворот… следующий коридор… здесь!

Карел страхует тыл; Белых с Вием одним броском преодолели пять метров, отделявших их от скучающих часовых. Глухие удары, сдавленный хрип, бесчувственные тела сползают на пол. Жест вправо – Вий понятливо берет под контроль противоположную часть коридора. Белых замер, прислушался – за дверью тишина. Как там учила Фро?..

Дверь распахнулась. Высокий мужчина, в измятом мундире, замирает в резном кресле, вскакивает и чуть не падает, пытаясь отскочить к окну. Это ничего – немудрено испугаться, когда в ночь перед казнью к тебе в комнату вламывается тип, с ног до головы в черном, с непонятным приспособлением на голове и пистолетом в руке.

«…Одутловатое лицо, высокий лоб… узкая бородка, длинные усы «в шильце»… он!»

– Votre Majesté, nous sommes venus pour vous sauver! [25] Ваше величество, мы пришли, чтобы спасти вас! ( фр .)

На этот раз Фро подыскала для группы двухэтажный домишко в квартале Сен-Жермен, недалеко от моста Турнель – того самого, припомнил Белых, на котором Портос из «Трех мушкетеров» встретил своего будущего слугу Мушкетона. Новое пристанище группы было ветхим, полным сквозняков, сдавалось за непомерную плату, но имело, с точки зрения спецназовцев, неоспоримые преимущества. Фасад его смотрел на набережную Турнель, а выйдя через заднюю дверь, можно было закоулками добраться до улицы Хильдеберт, что недалеко от собора Сен-Жермен-де-Пре. Крыша вплотную примыкала к кровлям соседних зданий; выбравшись на нее через мансардное окно, можно было, не спускаясь на мостовую, пересечь весь квартал.

Крышу, как и кровли окрестных домов, помог обследовать добрый знакомый спецназовцев, малыш Мишо. Предвидя скорое расставание, Белых вручил юному савояру горсть золотых наполеондоров, а Фомченко прибавил к ним запечатанное сургучом письмо: «Когда мы уедем, подожди две недели и отнеси по адресу, указанному на конверте. О тебе позаботятся».

И наконец, в полу темного, заваленного полусгнившим хламом подвала обнаружилась чугунная решетка, прикрывавшая глубокий колодец. Темный провал источал отвратительные миазмы, сырость от него расползалась по всему зданию. Но именно эта архитектурная деталь и подкупила Белых, заставив согласиться на непомерную плату, запрошенную домовладельцем.

Капитан-лейтенант обследовал колодец в первый же день и обнаружил именно то, на что рассчитывал. Узкий тоннель тянулся под кварталом Сен-Жермен метров на двести, а дальше соединялся с другим, ведущим в один из главных каналов парижской дождевой канализации. Этот канал заканчивался в полутораста метрах от моста Турнель. Широкий низкий лаз перекрывала заросшая многолетней ржавчиной решетка, но для Белых, в отличие от Жана Вальжана, это не было препятствием.

Единственным неудобством было то, что тоннель на полтораста шагов от решетки оказался затоплен и кое-где глубина достигала полутора метров. Впрочем, достаточно широк, чтобы вместить плоскодонку, из числа тех, что во множестве шныряли по Сене. Немного поразмыслив, Белых решил принять меры заранее: той же ночью они с Вием увели возле моста Руайяль подходящую посудинку и загнали ее в тоннель. Замок, запиравший решетку, Белых приладил на прежнее место, тщательно замаскировав следы распила на дужке смесью ржавчины и быстросхватывающего клея.

The Philosophical Transactions of the Royal Society [26] «Философские труды Королевского общества» – старейшее англоязычное издание в области естественных наук (натурфилософии). , Лондон:

«Русские крадут у Европы ученых?

Это и мало кому известные молодые дарования, вроде датчанина Лоренца, получившего в прошлом году Золотую медаль Копенгагенского университета; и маститые мэтры, такие как швед Андреас Ангстрем, прославившийся фундаментальным трудом «Исследования солнечного спектра».

«Я желаю заниматься наукой, а не ловлей блох! – высокомерно заявил герр Ангстрем. – Ознакомившись с письмом из Зурбаганского университета, я сделал непреложный вывод: первенство на поприще наук переходит к России!»

Не обойдены вниманием и наши соотечественники. Джеймс Джоуль, удостоенный Королевской медали за работу о механическом эквиваленте тепла; кембриджский бакалавр Максвелл, известный исследованиями по теории цвета – вот далеко не полный список тех, к кому проявили интерес царские вербовщики от науки.

Кабинету тори и премьер-министру Палмерстону следует задуматься: что затеяли в Санкт-Петербурге? Не секрет, что Россия добилась поразительных успехов в области военных изобретений; чего же ждать, когда они переманят к себе на службу лучших ученых Европы и Великобритании?»

– …Что, самому Джоулю? – восхитился Рогачев. – Ну, вы, блин, даете!

Велесов расплылся в довольной ухмылке.

– Ему. А также Уильяму Грове, тому, что изобрел гальванический элемент, и гидродинамику Джорджу Стоксу. Но особое внимание уделяли молодым, тем, кто делает первые шаги в науке. Вот, скажем, Максвелл – он всего год как сдал экзамены в Кембридже. Или Круксу, который открыватель таллия.