Борис Батыршин - Крымская война. Соратники [litres]

Еще больше кораблей сгрудились у берега к югу от устья Альмы. Даже без бинокля Лобанов-Ростовский различал повисшие в безветрии полотнища кормовых флагов – кое-где Андреевские, а по большей части белые. Некоторые суда стояли, сильно накренившись на борт, на иных недавно только погасили пожары, и дымок до сих пор курился над обугленными палубами. Глаза разбегались пересчитывать эти неуклюжие, черные с белыми полосами туши, выброшенные на мелководье яростью стихии. Французский «Юпитер», «Алжир», за ним – выгоревший до квартердека «Ягудиил». Дальше – «Вилль де Марсель», наша «Чесма» и снова француз – «Байярд». У самой кромки прибоя волна мотает французский пароходофрегат с изломанными гребными колесами, рядом увяз на песчаной банке «Громоносец». Видно было, как на него заводят шлюпками буксирные тросы с подошедшей с моря «Одессы».

Прапорщик перевел взгляд на сушу. По всему длинному подъему на плато, от русла реки и до гребня, бродили группы людей, стояли повозки. На них навалом грузили мертвецов в сине-красных мундирах. Солдаты в белых рубахах и бескозырках собирали брошенные ружья, патронные сумки. Вели, волокли на носилках раненых.

– Славно потрудились, – сказал Николай Николаевич, протирая линзы бинокля изнанкой лайковой перчатки. – Не меньше батальона здесь осталось. Неудивительно, что французы так поспешно кинулись в отступ!

– Полагаю, Ваше Высочество, на них подействовал разгром флота. В конце концов, одна отбитая атака – это всего лишь одна отбитая атака. Вспомните хоть Бородино – когда это французов останавливала одна-единственная неудача? Да и не так уж много они потеряли здесь, больше перепугались. Помните, как драпали за реку – только пыль столбом!

– Да, страшное оружие, эти ваши пулеметы, – сказал после недолгой паузы Великий князь. – Знаете, мне становится не по себе, когда я пытаюсь представить себе поля сражений ваших войн, где господствуют подобные средства уничтожения. Это, вероятно, настоящая преисподняя!

«Вы еще не знаете какая», – хотел ответить прапорщик, но сдержался. Успеется.

– Кстати, князь, а вы из каких Лобановых-Ростовских? – неожиданно сменил тему Николай Николаевич. – Михаил Борисович Лобанов-Ростовский, флигель-адъютант папеньки, кем вам приходится? Он, помнится, женат на дочери фельдмаршала Паскевича, был при штабе зятя во время осады Силистрии, произведен в подполковники. Я ехал в Севастополь из Кишинева вместе с князем Горчаковым – тогда мне и представили Михаила Борисыча. Вы с ним еще не имели случая встретиться?

Бог миловал, вздрогнул прапорщик. До сих пор ему почему-то не приходило в голову, что здесь, в 1854 году от Рождества Христова, он может встретить массу дальних и ближних родственников – это не считая бабушек и дедушек. А ведь сейчас это достаточно молодые люди, не сильно старше его самого. Да, пердимонокль , как говаривал Ваня Скирмунт, сгоревший три недели назад вместе со своим аппаратом на шканцах английского линкора…

– Увы, Ваше Высочество, я никогда не увлекался генеалогией. Сами понимаете, у молодого шалопая иные интересы, нежели копаться в Бархатной Книге. А потом началась Мировая война, и стало уж совсем не до изучения фамильных архивов. Помню только кое-что, урывками. Вот, к примеру, двоюродный дядя моего отца, Алексей Борисович Лобанов-Ростовский – он сейчас в дипломатической миссии в Берлине. Он потом стал… то есть станет министром иностранных дел и, кажется, ученым-историком.

– Вот как? Любопытно, любопытно, – отозвался Великий князь. – А у меня к вам, Константин Борисович, просьба, и как раз по исторической части. Вы не могли бы рассказать, разумеется, когда будет свободное время, что ожидает Россию в ближайшие несколько лет?

– Признаться, я не силен в истории. И потом… – Лобанов-Ростовский испытующе посмотрел на собеседника, – вы уверены, что хотите это знать?

– Какие могут быть сомнения? – удивился Николай Николаевич. – Разумеется, хочу. Вот, например…

– Давайте поступим так, – перебил прапорщик. – На днях мы с вами навестим один из наших кораблей, и я представлю вас одному господину. Он мне не чета – настоящий ученый, историк, и наверняка сможет ответить на все ваши вопросы.

– Но хотя бы вкратце, князь! Например, чем закончится эта война?

– О чем вы говорите, Ваше Высочество? Откуда мне это знать? То есть я знаю, конечно, чем она закончилась там, у нас. Но ведь здесь-то теперь все может пойти наперекосяк! Например, я еще по гимназическому курсу истории помню, что сражение на Альме закончилось поражением войск, которыми командовал князь Меньшиков. Потом последовала осада Севастополя, а флот пришлось потопить, чтобы не пустить в гавань корабли союзников. У нас же, сами видите, что творится! – И он кивнул на французские корабли, застрявшие на отмели, на солдат и обозников, собирающих французские трупы. – Какую цену теперь имеют мои предсказания?

Великий князь недоуменно нахмурился, потом лицо его посветлело:

– Да, об этом я как-то не подумал. В самом деле, раз вы вмешались в события, они теперь сложатся иначе! Какая необычная мысль… Выходит, вы с нашей помощью переписываете известную вам историю?

– Выходит, так, Ваше Высочество. Да вы потерпите немного: тот господин, с которым я вас хочу познакомить, – он как раз на этой теме собаку съел. А что до меня, то увольте, у меня от подобных парадоксов ум за разум заходит…

– Константин Борисыч, вашбродие, разрешите обратиться?

На лице Великого князя мелькнуло раздражение. Ну еще бы, подумал Лобанов-Ростовский, кого он видит перед собой? Ваньку без роду, без племени, мужика в шинели, и только. Суконное рыло – а туда же, в калашный ряд, князя окликает по имени-отчеству! Как ему объяснить, что и в авиаотряде, и на «Алмазе» отношения между офицерами и их подчиненными несколько иные?

– Что тебе, Егорыч?

– Так что санитары нашли у реки хранцузского анерала ! – зачастил кондуктор, пулеметчик с «Алмаза». – Он, кажись, пораненный, но не шибко. Ругается не по-нашенскому, Федору в ухо кулаком заехал. Я едва его за руку схватить успел – а то, как Бог свят, пристрелил бы!

Прапорщик немедленно вспомнил всадников, которых он скосил пулеметной очередью. Верно, как раз у бродов они и были…

– Это ты молодец, Егорыч. Где он, генерал твой?

– Да в мазанке, у речки! Я ребят кликну, они его на носилках враз приволокут!

– Не стоит, – вмешался Великий князь. – Зачем тревожить раненого? Ты, любезный, поищи санитарную двуколку, а мы пока пешком прогуляемся. Верно, прапорщик?

Лобанов-Ростовский кивнул. Его не прельщала перспектива прогулки по заваленному трупами склону, но кто он такой, чтобы спорить с сыном Императора?