Борис Батыршин - Крымская война. Соратники [litres]

– Ну извини, Андрюх, что-то я и правда того… Понимаешь, мы тут такую штуку собираемся замутить… нет, рассказывать не буду, прости. Уж очень затея заковыристая, боюсь сглазить.

– Ну ладно-ладно. До связи… затейник!

Пароход «Улисс».

8 октября 1854 г.

Игорь Белых, капер

Белых страдал. Чужой мундир резал под мышками, жал в паху, дико раздражая спецназовца, привыкшего к нормальной, комфортной полевой форме. А эту перешивала камеристка Фро, причем изо всех сил старалась подчеркнуть атлетическое сложение любовника хозяйки. Для этого девица сверх всякой меры заузила и без того неудобный сюртук и уродливые, отвисающие на заду штаны с высоченной, выше живота, талией и парусиновыми помочами. Придется теперь распарывать и подгонять самому, а то ведь этой овце не объяснить, что главное – это свобода движений, а не чтобы «костюмчик сидел»!

А дурацкие башмаки вместо привычных берцев! Белых еле удержался, чтобы не сплюнуть на палубу, и с ненавистью посмотрел за корму, на переваливающийся с боку на бок турецкий парусник. Три дня, прошедшие после получения приказа к Варне, состояли из непрерывных авралов, усилий, мучений. То тяжелое судно рвало буксирные тросы, то лопались румпель-тали, и парусник рыскал, дергая из стороны в сторону корму «Улисса». То на «призе» вспыхивали кровавые стычки между матросами-турками и их коллегами греческого происхождения. И для того чтобы унять побоище, казакам приходилось пускать в ход нагайки. Белых с трудом подавил желание повесить зачинщиков на ноках рей – чтобы соответствовать званию капера. Идея встретила полное понимание и сочувствие как у Тюрморезова, так и у Лютйоганна, а дядя Спиро прямо так и заявил, что не понимает, почему «кирие капитан» откладывает такое полезное дело.

Терпение капитан-лейтенанта лопнуло к концу второго дня, после того как пришлось выбрасывать в море сразу три трупа – двоих турок и грека, прирезанных во время драки в матросском кубрике. Узнав об этом, Белых приказал высадить турок в шлюпку и велел им убираться подобру-поздорову. До берега три мили, не догребут – их проблемы.

В шлюпку посадили не всех. На паруснике остались начальственный состав и нескольких матросов, из тех, что посмирнее. Им было доходчиво разъяснено, что единственный способ избежать петли – это во всем слушаться новых хозяев судна. Белых даже посулил вернуть его после дела, умолчав, что шансов уцелеть у несчастной посудины нет ни единого.

Английских матросов со «Спитфайра» держали в канатном ящике на «Улиссе». Но сначала к пленным применили меры морального воздействия – по одному прогнали по палубе, на которой в тщательно продуманном беспорядке расположились тюрморезовские станичники, спецназовцы Белых и волонтеры. Мизансцена была выстроена с большим знанием психологии: казаки и морпехи, кто голый по пояс, кто с закатанными рукавами, точили страховидные ножики, поигрывали нагайками или просто сидели, как Ваня Калянджи, с чем-нибудь огнестрельным в руках и нехорошо косились на пленников. Возле люка, куда по одному спускали пленников, Вий с Карелом показательно обрабатывали Змея – вдвоем, с хэканьем, кровожадными воплями, вовсю используя приемы из арсенала рестлинга. На англичан это произвело неизгладимое впечатление: Белых разглядел ужас в их глазах при виде полуголых варваров, мордующих друг друга так, что пробирало даже матерых ветеранов драк в портовых кабаках.

Выдумка помогла – не было ни одной попытки побега. К тому же Белых распорядился не отказывать пленникам в простых радостях жизни, вроде рома, взятого в баталерке приза. В итоге лаймы не просыхали уже третьи сутки, потребляя в качестве закуски трофейную солонину, сыр и морские сухари.

С офицерами «Спитфайра» поработала Фро на пару с Лютйоганном. В итоге корабельный механик по фамилии Чарчер охотно согласился помочь захватчикам, но поставил вопрос об оплате. О цене сговорились; остальных заперли в разных помещениях, настрого предупредив, что в случае неповиновения церемониться не станут. Коварная Фро ухитрилась взять с них «честное слово», что ни побегов, ни попыток саботажа не будет. В качестве поощрения пленных офицеров по одному выводили на прогулки на палубу «Улисса» – разумеется, под присмотром.

Кроме согласия сотрудничать, офицер-машинист выдал массу ценной информации. Этим занялись Фро, Лютйоганн и Змей. Английский знали все трое, а пленник, как выяснилось, неплохо владел немецким. Полученные сведения следовало проверить – для этого «следственная бригада» допрашивала офицеров и матросов «Спитфайра» по всем правилам, тщательно выискивая нестыковки в показаниях. Таковых не нашлось – похоже, «береговая мазута» всерьез настроился на сотрудничество.

Дело планировалось отчаянное. Предполагалось, ни много ни мало, зайти прямо в гавань Варны и стать на якорь. Команды обоих судов якобы понесли потери в стычке с русскими, и единственный оставшийся в живых офицер – этот самый Джозеф Чарчер – не рискнул продолжать рейс и предпочел вернуться в Варну.

Затея, при всей бредовости, вполне могла выгореть. «Спитфайр» прибыл в Варну в конце августа, перед самой отправкой экспедиции в Крым. Команда была набрана с бору по сосенке, из мобилизованных моряков торгового флота. Ни Чарчер, ни другие моряки никого в Варне не знали, их сразу отрядили конвоировать транспорта с военными грузами в Крым. Англичанин с обидой заявил, что джентльмены из Ройял Нэви не захотели рисковать своими аристократическими задницами и свалили опасное дело на них – «торгашей», черную кость, людей второго сорта.

А пока надо было позаботиться о матчасти. Спецназовцы, казаки и отобранные волонтеры подгоняли под себя блузы британских моряков. Белых, Лютйоганн и Змей осваивались в офицерских мундирах, а особая команда приводила облик судна в состояние, соответствующее легенде: рубили мачту, снимали стеньги, приводили в беспорядок такелаж, заодно создавая на палубе тщательно продуманный бардак. То же самое предстояло проделать и на «Одессе», с поправкой на «боевой характер повреждений».

Но для этого сначала надо встретиться. Пока «Улисс» выбивался из своих невеликих индикаторных сил, буксируя трофей на трех узлах против ветра, бутаковский отряд крейсировал на подходах к Варне. Увы, перехватить корвет с Фибихом на борту не удалось – он либо успел добраться до Варны раньше, либо проскользнул в гавань под покровом ночи. Окончательную ясность внесли пленные с захваченной турецкой шхуны: по их словам, британский корвет прибыл из Евпатории три дня назад, менее чем за сутки до того, как Бутаков развернул свою ловчую сеть.