Игорь Шилов - Попутчик, москвич и водитель

А доставил хитрый Ден кучу разного такого, что сразу так и не поймёшь, чего с ним делать. В общей сложности мне досталось четыре мешка картошки, мешок лука, мешок сыра, литров десять свежего молока, в глиняной посуде, которую ушлый фермер наверняка посчитал в счёт долга по космическим ценам, столько же и в точно такой же таре сметаны, жирностью процентов тридцать и творога килограмм восемь не меньше, от жира аж, липнущего к рукам.

— И чего ты с этим делать собираешься? — спросил меня Сильвио. — Продавать?

— Куда? А главное когда, мы через час выходим? — ответил я ему раздражённо.

— И чего тогда, так всё и оставишь? — продолжал издеваться надо мной старый козловод.

— А вот хрен ему. Буди Драпа, сейчас завтракать будем.

— Так не сожрёте же всё за час — удивился моему заявлению Сильвио.

— Не сожрём так хоть перекусаем — озвучил я старую, национальную поговорку. Только вот запамятовал, какого именно народа.

Вот за что уважаю моего друга, я имею ввиду Драпа, так это за его решительность и огромную веру в свои силы. Стоило только мне предложить ему отожраться в волю, как он тут же приступил к делу, абсолютно игнорируя вздохи Сильвио Ивановича и мои предупреждения о возможном несварении желудка.

— Ничего со мной не будет. Чего вы пристали? — загребая грязными руками творог и обмазывая его сметаной, успокаивал он нас. — Какой заворот кишок? Ты о чём, Молчун? У меня там нет ничего такого, там одна бездонная бочка, для которой ваша сметана так, на один присест.

Глядя на этого самоуверенного человека и я засомневался. Может зря остановился?

Он уже килограмма по два того и другого продукта слопал, причём без хлеба, и хотя бы поморщился, а я килограмма по пол умял и всё, остановился, вспомнив о вреде переедания.

— Молчун, завтра не говори, что я тебе не предлагал. Вспомнишь, когда на одних крысах сидеть придётся, но поздно будет — продолжая громко чавкать и улыбаться, весело сказал Драп.

А, пошло оно всё! Действительно, не пропадать же добру, тем более ложку я ещё не успел помыть. От творога со сметаной ещё никто не умирал, по крайней мере, мне такие случаи неизвестны, пока.

За пять минут до выхода я собрал своих друзей на совет, их к сожалению, у меня нет так много, но в данном случае это даже лучше, искать долго не пришлось.

— Чего с остатками продуктов делать будем? — обратился я к ним, но прежде всего к Сильвио.

— Может ещё один мешок скидаем, тот, что из запасных и с собой его заберём? — не позволив ему высказаться, предложил Драп.

— Не, тогда совсем медленно идти будем — сразу отказался я от его идеи. — Гори оно всё ясным пламенем, а с собой я больше ничего брать не буду. И есть мне тоже не предлагайте, смотреть ни на что не могу.

— Не слушай ты его, ничего вам брать с собой не надо. Сыр я обратно на сыроварню унесу, когда понадобиться они свежий отдадут. А картошка с луком и здесь не пропадут, дождутся вас, много ли я их съем — сказал Сильвио Иванович, укоризненно взглянув на Драпа.

— С таким предложением соглашусь. Сейчас мне уже ничего не надо, а по возвращении может быть и смогу на всё это смотреть без содрогания, — кивнув на ненавистные кувшины с молочным, сказал я. — Тогда так и поступим, овощи у себя оставишь, с сыром тоже разберёшься, а всё остальное, вон козлам с баранами отдай, пускай повеселятся. Ты, как Драп, не возражаешь? А может задержимся ещё на пол часа и ты доешь остатки?

— Нет, за полчаса не управлюсь. Вот если бы до обеда, то можно было бы. А так нет и не проси — на полном серьёзе ответил ненасытный любитель творога.

— Ну и хорошо, если окончательно наелся. Тогда что, идти можем?

— Сейчас, ещё чуть-чуть посидим и пойдём. Чего то последняя сметана наружу просится. Подождать надо немного, когда уляжется — промурлыкал товарищ, с глазами довольного жизнью кота.

— Пошли давай — пересилив себя, сказал я и поднялся, — по дороге с ней будешь разбираться. Мне ещё в одно место заскочить надо, там посидишь.

Помимо того, что приходится тащить на себе сверх нормы перегруженный мешок, увеличенный запас верёвок и пресной воды, так меня ждёт ещё одно, довольно неприятное, испытание. Мне надо будет залезть на ветвистую ёлку, примерно на пятиметровую высоту, там отвязать замаскированный свёрток и потом вместе с ним спуститься обратно. Я и в обычном состоянии с этим справлялся с трудом, а как всё это осуществлю с таким огромным пузом, образовавшимся после завтрака, даже и не представляю. Осталось только навернуться с огромной высоты в самом начале экспедиции по незнакомым местам и можно забыть о её положительном исходе.

— Чего ты там забыл?! Да не в ту сторону ползёшь?! Левее давай, левее — поучал меня снизу приятель, своими умными вопросами и советами.

— Хорош там орать! Заткнись уже, обжора! — зло высказался я, во время очередного отдыха, без которого выше подняться не смог бы. — Сам объелся и меня спровоцировал. Посмотрел бы я на тебя, как бы ты тут маневрировал, когда живот за ствол всё время зацепляется.

— Ладно ладно, молчу. Давай уже быстрее, доставай своё сокровище и спускайся. Посмотрим, что там у тебя припрятано было — приняв лежачее положение, более спокойно сказал Драп.

Затратив примерно в два раза больше времени, нежели в момент создания тайника, я, ободрав все руки и получив кровоточащую рану правого уха, всё же сумел до него добраться, и успешно спуститься в низ.

— Чего это такое? — взяв свёрток в руки спросил Драп.

— Разворачивай, увидишь — предложил я, с трудом держась на ногах.

Заинтригованный друг бережно развязал шнурок, крепко стягивающий полотно, в которое было завёрнуто моё оружие, потом так же осторожно развернул его и вытащив на наше с ним обозрение сельскохозяйственный инструмент, облачённый в деревяшку не привычной формы и размера, ахнул:

— Ни чего себе! Откуда у тебя это!? — глядя на смазанную жиром, поблескивающую в лучах утреннего солнца, пробивающегося через верхушки деревьев, железку, воскликнул он и тут же поинтересовался местом её происхождения.

— По наследству досталась — гордо заявил я, давая понять, что родственники у меня тоже имеются.

— Никогда такого не видел. Это же какой искусный мастер такое чудо сотворил? Посмотри какие точные линии, а заточка какая. Нет. Точно. Говорю тебе, не наши это делали, нашим такое не под силу. Колись давай, откуда этот нож у твоей семьи.

— Найдем моего дядю, спросим — имея ввиду Степана, сказал я. — Он точно должен знать, откуда она у него появилась.

— Кто она? — не сообразив отчего это я благородный нож, обзываю женским именем, спросил Драп.

— Про рукоятку говорю — тут же выкрутился я и продолжил: — А сам нож, даже он, наверное, не скажет, как нам достался.