Юрий Рудис - Хроники Порубежья

Стояла безлунная ночь, когда из Водяных ворот тенью скользнула Ласточка князя Эльгарда, за которой неслись легкие челноки с отборными рубаками. Брежане, несшие дозор на связанных между собой лодьях, спохватились слишком поздно и оказать достойного сопротивления не смогли. Не успевшие спрыгнуть за борт были зарублены, а очищенные от экипажей лодьи подожжены. Держа на свет этого гигантского костра, из устья Древицы один за другим стали выползать громоздкие плоты, с трудом управляясь неповоротливыми веслами. По их бокам были устроены плетеные навесы для защиты от стрел. Враг спохватился только тогда, когда все эти причудливые сооружения уже выплыли на простор Млочи. К переднему плоту, на котором, на правах адмирала, находился Иван, устремились лодьи, битком набитые буджаками. Их встретили ударами бревен, с легкостью крушивших корабельные борта. После того, как две лодьи отправились на дно, пыл нападающих поостыл. И теперь они держались на приличном расстоянии, следуя параллельным курсом, и осыпая плоты стрелами. Но и в таком бою перевес снова оказался на другой стороне, так как с плотов, устойчивостью своей не уступавших суше, стрелять было сподручней. Да и люди, находящиеся на них, были лучше защищены. Таким образом морское сражение окончилось очень быстро. Опасались, что буджаки пойдут следом по берегу. Но берега были пустынны.

На третий день плаванья к флагманскому плоту подошла Ласточка, и Эльвириус крикнул, что сейчас появится тот самый холм, о котором он говорил.

Иван попросил, чтоб Ласточка держалась поблизости.

— Куда смотреть-то? — спросила Вера, присаживаясь рядом с Иваном.

— По левому берегу холм ищи, с белым откосом, а правее него звезды должны быть. Нам туда.

— Что-то не верю я этому готфу, — сказала Вера. — А домой-то как хочется.

Саня и Митька молчали.

— Вижу, — вдруг сказал Саня, и вслед за ним все сразу увидели и холм и огни, расположение которых повторяло расположение звезд большой Медведицы.

— Воробей, мы уходим, — крикнул Иван.

Воевода поднял руку. — Суши весла.

С плота спустили на воду челнок. Первым в него сошел Саня, за ним настала очередь Веры.

— Митька, давай.

— Я остаюсь, — неожиданно сказал тот. — Плывите без меня.

— Брось, не дури, — крикнул Иван. — Что тебе тут делать?

— Найдется что, — твердо ответил Митька. — Все лучше, чем пылесосами торговать. Плывите, время уходит.

— Ладно, — сказал Иван. — Плывем, но знай, мы вернемся еще.

— Конечно, вернетесь, — сказал Митька.

— Прощайте, ребята, — закричал Иван, кланяясь остающимся на плоту. — Авось еще свидимся.

— Хорошо бы, — ответил за всех Воробей.

Челнок отвалил от плота и поплыл к Ласточке. Бледная, как смерть, Даша, уже ждала их. Рядом, обняв её, стоял князь готфский Эльгард Румяный.

— Я знал, что ты уйдешь, — сказал он ей.

— Но ты еще не знаешь, что я вернусь, — целуя его, ответила Даша.

— Я буду ждать, — ответил князь, глядя, как девушка спускается в лодку.

Затаившийся за спиной князя Эльвириус набрал было воздуха в легкие, готовясь разразиться подходящим экспромтом, но Эльгард Румяный прошипел. — Зарублю, — и скальд отказался от своего намерения.

Челнок быстро шел к берегу, Иван и Митька, сидящие на веслах, еще долго видели вереницу плотов, покуда туманная дымка не скрыла их из виду. Иван оглянулся на берег и не увидел его, челнок шел в тумане. Теперь оставалось только надеяться, что направление выбрано правильно. Внезапно большая пологая волна подхватила лодку и увлекла за собой. — Держись, — закричал Иван, но волна уже сошла на нет.

Он бросил взгляд на успокоившуюся воду, и увидел на ней нефтяные разводы, затем мимо проплыла смятая сигаретная пачка. Впереди раздался тепловозный гудок и в стремительно редеющем тумане проступили знакомые очертания трубы ТЭЦ.

— Все, — сказал Иван. — Мы уже дома. Греби, Санька.