Александр Калмыков - Спасатель. Злой город.

Это когда ж было? Так, подумаем, примерно полсотни и восемь лет назад. Тогда Михалко Степанович посадничал. Знаменитый правитель, надо сказать. Тридцать лет возглавлял он партию Софийской стороны, несколько раз занимая посадничью должность. И потомки его на протяжении нескольких поколений тоже становились посадниками. Вот и сейчас его внук правит. Что? Внук?! Выходит, наш Ратча и нынешний Новгородский посадник сродственники. Чего ж он тогда сбежал оттуда? Ну да ладно, это сейчас неважно.

Я встал и, подождав, пока воеводы замолчат, постарался их примирить:

— Вот что, бояре, не время ссориться. Городов и волостей окрест них всем достанется. Скажите-ка лучше, други, кто окромя татар главный враг Руси?

— Латиняне, — презрительно выплюнул это слово, как будто выругался, отец Симеон. — Со своими обрядами схизматическими, да опресноками и прочей мерзостью.

— Опресноки? — удивленно поднял голову княжич, отвлекшись на минуту от бинокулярной трубы. — Это что такое?

— Просвира из пресного хлеба, — с отвращением пояснил Ратча. — Дикари, надо же додуматься до такого! А сами наши святые верования и обряды осмеивают!

— Не только обрядами скарядными вредны латиняне, — отец Гавриил даже встал и воздел указательный палец к потолку, как бы призывая в свидетели Создателя. — Апостолики римские полны надменности и дерзновения. Благовидным предлогами они прикрывают жажду власти и золота. Грецию поработили, на Новгород рыцарей насылают. Галицкого князя Даниила блазнили королевской короной, мысля оторвать галичан и даже сам Киев от Руси. Им единство православных не нужно, и они тщатся ввести нелюбие между братьями.

— Апостольский престол нынче могуществен, как никогда, — мрачно подытожил Медлило. — Как с ним совладать?

— Ничего, одолеем, — как можно более жизнерадостно ответил я. — Ратча, ты по-немецки говоришь и обычаи тамошние знаешь, а отец Симеон по латыни понимает. Вот вас и отправим во фряжскую землю. Разберетесь с понтификом, и император Фридрих посадит на его место нового римского папу, послушного ему.

— Дело благое, — одобрил ромей. — По какому праву так называемый великий архиерей смеет постоянно предавать отлучению православных? Истинно вам глаголю, римские бискупы не архиереи Христа, но хищные волки, пожирающие народ христианский! — голос священника уже гремел на весь терем, вгоняя в дрожь витязей, не знавших страха в бою. Видевшие его в эту минуту бояре не усомнились в том, что слышат святое пророчество.

— Да, Ратча, еще займешься Бодуэном, — вспомнил я о важном деле. — Самозваный император Константинополя сейчас во Франции, клянчит у тамошнего короля деньги, чтобы войско набрать.

— Все еще хочет властвовать над Грецией? — негодующе воскликнул ромей. — Мало ему того, что после беззаконного правления пришлых латинян Греция пребывает в столь бедственном положении. Ремесла в упадке, население разорено налогами. Да еще фрязи требуют свободной торговли для себя.

— Значит, Латинянской империи доходов не хватает, — резюмировал Капеца, — раз император ищет иностранных займов.

— Ага, пытаясь спасти угасающую «империю», он побирался по всем западным странам, распродавая свои земли и древние реликвии и выпрашивая займы. Ему, конечно, и старые долги-то нечем выплачивать, и он пытается рефинансировать кредиты.

— И что, дают ему?

— Во Фландрии, где правят родичи императора, его щедро одаривают. В Англию, правда, Бодуэна сначала вообще не пустили, потому что он, хоть и император, прежде должен испросить разрешения на въезд. Но потом король все же подарил просителю семь тысяч марок. Теперь вот Бодуэн французам жалуется, какой он окаянный , и пытается вымолить золото для войны с Никеей.

— Почему судьба православных должна решаться в Лондоне, Париже, Венеции и Генте? — возмущенно воскликнул князь Василий, успевший изучить основы географии. — И Каракорум тоже претендует на роль гегемона. А ты, Гавша, еще какую-то землю за окияном хочешь открыть. Но вдруг там тоже живут враждебные племена?

— Там живут огромные дикие мохнатые люди — гориллы, — вспомнил Ярик мои рассказы о дальних странах. — Слушай, Гавриил, может и в самом деле пока повременить с открытием твоей Гориллии? Мало, что ли, нам своих недругов?

— Кхм, да. Это пока не актуально. Но вернемся к Бодуэну. Ему все-таки скоро удастся насобирать нужную сумму и набрать войско. Потом он свою армию наемников поведет через Италию на Балканы, дабы порабощать наших друзей греков. Так что им вы тоже займетесь.

Новгородец засиял радостью, гордый доверенным ему важным делом:

— Сколько воев дашь?

— Полагаю, десятка два для охраны вам хватит, а больше и не надо. Ну и челяди, конечно.

— А у Боу… Бао… — запнулся Ратча на трудном франкском имени и, наконец, переиначил его на немецкий лад. — А у Балдуина сколько войск будет?

— Рыцарей семь сотен да прочих воев тысяч двадцать, если не тридцать. Сам понимаешь, если это воинство доберется до Фракии, то никейцам придется туго. Поэтому примешь меры, чтобы отвадить франков от Греции.

Тимофей нахмурил брови и почесал щетинистый подбородок, последний раз бритый перед княжей свадьбой три дня назад, силясь сообразить, как он сможет разметать такие полчища столь малыми силами. Однако я обнадежил посланца, пояснив, что действовать надо не силой, а разумом, применяя четкое планирование и научный подход. Тогда можно справиться с любым супостатом, что наша недавняя победа блестяще и продемонстрировала.

Симеона битвы не заботили, но иерея волновала другая важная проблема:

— Посольство — дело, конечно, важное, но Рязанское княжество сейчас без надзора. Боюсь, что епископ Ефросин погиб, как и все князья. А кто-то же должен его обязанности временно исполнять, пока не созовется собор и не хиротонисают нового Муромско-Рязанского епископа…

Священник скромно поднял глаза горе и многозначительно постучал пальцами по столу. Как княжий духовник, он автоматически становился первым кандидатом на пост архиерея, а занять вакантную кафедру гораздо интереснее, чем путешествовать за тридевять земель.

— Жив ваш епископ, — успокоил я отца Симеона. — Перед вторжением он вовремя успел уте… то есть предусмотрительно принять меры по спасению ценного имущества из рязанского собора. Оно и к лучшему, утварь для нового храма не придется покупать. В общем, сейчас Ефросин сидит в Муроме.

— А мне хотелось бы стать мистиком [55] мистик — секретарь у Ярика и самолично вести хронограф его деяний, — скромно предложил отец Григорий.

Вот это другое дело, протоиерей не гонится за властью. Понимает, что большая власть — это большие хлопоты и большая ответственность.