Кирилл Шарапов - Обратное зеркало

Горячий вожак кочевников попытался слету захватить ворота, но ратники на стенах начали стрелять из луков — и до стен доскакало меньше сотни, еще половина полегла при отступлении. Оставшиеся ушли в степь, но едва ли их было больше двух десятков.

— Вышлите Добрыне Никитичу гонца, пусть передаст, что Ингвар справился, но на плечах висит три тысячи степняков, — заорал Ратибор командиру заставы.

Через минуту гонец покинул крепостицу, ведя на поводу заводного коня.

— Расставьте дозорных, запасите воду. До подхода степняков, есть часа четыре. Мы должны продержаться дня три. Сколько воинов на заставе?

— Сто семьдесят ратников — в степи, в дозорах — еще тридцать. Сейчас пошлю за ними людей, — доложил Ратибору командир местных ратников.

— Вы те, о ком предупреждал воевода?

— Да, — кивнул Ингвар, — накормите людей, потом я отвечу на ваши вопросы. И еще: с нами женщина — укройте ее где-нибудь. Зовите меня Ингваром, а это — Ратибор, сотник нашего отряда. Там на конях наши раненые, позаботьтесь о них и похороните мертвых, мы привезли всех погибших. Я своих не бросаю, — пояснил Ингвар и заметил в глазах порубежника удивление, смешанное с уважением.

— Слав, командир западной заставы, — наконец-то представился он и поспешил выполнить приказы особого посланника воеводы.

Время до прихода степняков провели в трудах. Немного отдохнувшие воины крепили частокол, таскали на стены камни, подтаскивали чаны со смолой. На заставе имелось все необходимое для отражения штурма. Обычно здесь стояла полутысяча, но воевода забрал для похода в степь больше половины воинов.

Степняки появились на закате и расположились лагерем вокруг крепостицы. На стенах стояли все, кто мог держать оружие, всего двести сорок пять ратников. Море огней под стенами, в свете костров мелькают люди, их много, очень много, на взгляд тысячи три, но если так, то получается больше десяти кочевников на одного китежанина. Степняки нападать не спешили — мышеловка захлопнулась, противник никуда не денется. Лагерь свой они поставили на десять шагов дальше полета стрелы, но лучшие лучники Китежа, рассеянные по всему периметру крепости, умудрялись бить стрелами край лагеря: тишина — гудение тетивы — короткий вскрик в лагере. И Ингвар был уверен — ни одна стрела не пропала зря. Ратники спали прямо на стенах, на своих местах, в бронях, подложив под голову щиты, доверяя свой сон товарищу, давая затем отдохнуть ему. Штурм начался на рассвете. Лава степняков атаковала по всему периметру стен, но основные силы они собрали перед воротами. Их удар был страшен — оборона трещала по швам, но пока держалась. Китежане умело били из луков по наступающей массе, промахнуться было нельзя. Всадники падали, пронзенные стрелами, их боевые кони спотыкались, но здесь у степняков было преимущество: они выпускали стрелы на всем скаку. И эти стрелы тучами накрывали крепость. И неба видно не было. Частокол и пехотные щиты надежно прикрывали ратников. То тут, то там слышался человеческий крик — стрелы умело находили лазейки в броне. Вал степняков обрушился на стены, завязалась рукопашная. Арканы взлетали к частоколу, пытаясь закрепиться на бревнах, китежане ожесточенно рубили их, но уже то тут, то там возникали одиночные схватки. Враги пробились на стены, они отдавали пятерых за одного, но могли позволить такой размен. Вот воин замахивается мечом — он бьется с двумя степняками. Из-под руки ратника кто-то другой делает смертельный удар, это бой, а не поединок, здесь нет одиночных схваток: можешь убить противника, схлестнувшегося с товарищем, убей, и то же самое сделают для тебя.

Хазары откатились. Ингвар, как в бреду, смотрел на текущую со стенных переходов кровь. Она была везде: на оружии, на одежде, на земле. Ингвар очнулся от встряски, рядом стоял Ратибор:

— Ну, что, варяг, мы отбились! Правда, нас на сорок человек меньше и раненых много. Но по сравнению с их потерями, наши — просто ничтожны, сказывается выучка.

Ингвар очнулся полностью:

— Раненых Ярославе, мертвых во двор. Кто может сражаться — пусть сражается.

На протяжении дня следовали хаотичные приступы. Хазары проверяли на прочность оборону китежан. В двух местах они сумели оттеснить ратников от частокола, но вовремя перекинутое подкрепление с других участков позволило удержать стены. Так закончился первый день. Китежане потеряли пятьдесят семь человек убитыми, зато вал трупов по другую сторону стены существенно вырос. Ночью штурма не было, и воины смогли немного отдохнуть.

Наутро картина резко изменилась: полторы тысячи степняков сели на коней и двинулись в сторону, откуда должен был наступать воевода. Против защитников заставы осталось около тысячи бойцов, это меняло положение дел, но оттого, что противника стало меньше — легче не становилось, их ряды за вчерашний день тоже уменьшились. На стенах стояло сто семьдесят пять ратников, и многие из них были ранены.

— Ну, что, воевода, проживем еще один день? — спросил Ратибор, во время обхода стен.

— Воля Перуна, — отозвался Ингвар, — может и сдюжим, если Добрыня подойдет, а нет, все здесь ляжем, уходить нам все равно некуда.

Их беседу прервала степная стрела, застрявшая в частоколе и мелко вибрирующая, к ней был прикручен тонкий лист бересты, на каких обычно писали. Данила научил его китежской грамоте, и Ингвар решил потянуть время. Письмо было коротким, и если выкинуть все ругательства, то им предлагали легкую смерть в случае сдачи. Ингвар прочитал письмо и пересказал его Ратибору.

— Ты собираешься сдаться? — удивился сотник.

— Конечно нет, но попробую выиграть для нас час, — Ратибор кивнул и отошел в сторону.

— Эй, — крикнул Ингвар в сторону хазар, — нам нужно подумать, дайте нам час.

От готовившейся к удару конницы отъехал одинокий всадник:

— Я, савир Пессах, даю тебе один час, и если после этого не откроются ворота, я пойду на приступ.

— Ну, видишь, — бросил Ингвар Ратибору, — проживем на час дольше.

За этот час Ингвар попытался хоть немного отдохнуть, но время прошло так быстро, что в голове пронеслась шальная мысль: «А может еще часок попросить». Отогнав ее, крикнул Ратибору:

— Лучшего стрелка ко мне с самым мощным луком.

Через секунду перед ним стоял Мал.

— Вот что, сейчас я выдерну из строя их савира и передам ему наш ответ, а ты подтвердишь его стрелой, попытайся сбить этого храброго дурака на землю и стреляй оттуда, где они не смогут тебя увидеть. Понял?

Мал кивнул и пропал. Ингвар же поднялся на стену.

— Эй, Пессах!

От строя отделился тот же воин, что требовал капитуляции.

— Хочешь сдаться, русс? — пролаял он.

— Да нет, — донеслось от стены, — хотел предупредить, что если вы не свернете свой палаточный городок и не уберетесь обратно в степь, то все до единого останетесь под этими стенами.