Екатерина Оленева - Хрустальный дом (СИ)

Парадокс! В наше время подглядеть женскую ножку было за счастье. Стоило увидеть стройную лодыжку хорошенькой женщины, как голову кружило от желания.

А тут повсюду длинные обнажённые ноги на вызывающе-высоких каблуках со всех сторон, а вот поди ж ты? Не трогает.

Всё напоказ: грудь, шея, спина, яркая косметика, навязчивый запах духов. Ничего не оставалось для фантазии.

— Ваше шампанское, сэр, — склонился официант в поклоне, снимая с подноса бокал, ставя его передо мной.

— Я ещё ничего не заказывал.

— Его прислали леди вон за тем столиком.

Я перехватил взгляд трёх горячих красоток.

Они захихикали и, склонив, головы, о чём-то зашушукались.

— Принесите три бутылки шампанского к столику девушек, — решил не оставаться я в долгу. — Вычтите отсюда всё, что я сегодня закажу, а оставшуюся сумма пойдёт в счёт чаевых.

— Да, сэр, — осчастливленный, официант упорхнул.

— Разрешите? — подошёл я к милой троице щебетуний.

Девушки переглянулись и снова захихикали.

Не дожидаясь ответа, я ногой подтянул к себе стул:

— Надеюсь, вы любите «Дон Переньон»?

— Предпочитаем «Вдову Клико», — соблазнительно повела плечиком хорошенькая невысокая брюнетка с кукольным личиком.

— Учту на будущее. А пока — за знакомство?

Знакомство развивалось бурно. Девчушки оказались не промах.

Ни одна из них не желала уступать моего общество другой, в результате мы неплохо развлеклись вчетвером. Там, где не хватило моего запала и энтузиазма, дамы справились сами.

Когда в воображении рисуешь себя секс со множеством красавиц, то представляешь, что все они обслуживают одного тебя. В реальности же всё иначе.

Брезгливым и ранимым людям подобного опыта лучше избегать.

Я не был ни тем, ни другим, но откровенно говоря, секс с четырьмя красотками меня не удовлетворил, хотя и измотал изрядно.

Наверное, следовало вместе с ними принять их чудесный белый порошок под название кокаин. Но мне хватило жесткой наркозависимости в прошлой жизни. Не хотелось начинать с того же, чем закончил. А чувственный угар на трезвую голову переносить тяжко.

— Торопишься? — оплела мою шею руками полногрудая блондинка.

Похлопав её по ягодицам, я отстранился.

— Нужно выпить.

— Торопишься попасть на выступление Санфила? — хихикнула черноволосая куколка, прижимаясь ко мне со спины.

— Нам тоже следует поторопиться, — чихнула третья девушка, втянув в себя белую дорожку наркотического порошка.

— Кто такой Санфил? — я с удовольствием мял ладонями пышные, мягкие груди блондинки, одновременно млея под умелыми ласками её черноволосой подруги. — Местная знаменитость?

— Как ты относишься к садо-мазо? — засмеялась блондинка.

Смех её перешёл в стон, как только мои губы сомкнулись на вызывающе-привлекательной горошинке её соска.

— Тебе должно понравится, — сжалась на моём члене умелая ручка черноволосой куколки.

Я закусил губу, стараясь не стонать, в очередной кончая в её умелые ладошки.

— Кажется, мне определённо нравится, — ухмыльнулся я, как можно мягче высвобождаясь из рук прелестниц.

Спускаясь я ощущал себя взбудораженным как раздразненный зверь.

Ступени вибрировали под ногами от музыкального ритма. Кажется, аппаратура издающий этот мощный звук называется сабвуфер? Благодаря ей ритм чувствуется прежде самой музыки.

В зале свет был полностью приглушён. Освещалась только сцена похожими на молнии всполохами.

Поначалу я принял происходящее за инсценировку: мол, кто-то пытается имитировать наши, Элленджайтов, фамильные таланты.

Но потом понял, что ножи настоящие.

И цепи.

И кровь.

Катрин сказала, что никто из мужчин в нашем роду не выжил, но юноша, чьё тело распяли на цепях, пропуская их через обильно кровоточащие раны, явно был одним из нас.

Никто другой так не сумел. Просто не выжил бы.

Страшное фантасмагорическое действие с картинкой, где человек представлялся пауком с тысячью металлических ножек, словно щупальца выходивших из его тела, подходило к концу.

Зашумели лебёдки. Санфила опустили на пол. Ассистенты поддержали, потом стали вытаскивать крючки с цепями.

Слушая лязг цепей, я почти чувствовал, как каждое звено выскальзывает и из моего тела тоже.

— Я могу встретиться с Санфилом после представления? — спросил я у официанта.

— Сами понимаете, желающих много. Пробиться непросто.

— Проводите меня в его комнату.

— Предупреждаю, Санфил бывает очень груб с непрошенными гостями.

— С непрошенными гостями редко кто любезен. Не говори больше ничего. Просто — проводи.

Я хорошо помню эту часть здания. Мы часто снимали этот номер с Ральфом.

Как и всё в этом городе, место изменилось, оставаясь прежним. Вместо деревянных шпалер — обои, но в том же стиле и цвете. Ковёр на полу другой, но общее впечатление такое, будто в картинку, оставшуюся в памяти, внесли незначительные искажения.

— Комната мистера Санфила сэр.

Сунув проводнику стодолларовую банкноту, я посчитал, что наше общение исчерпало себя.

Когда я вошёл, Санфил стоял у стола перед тазиком с чистой водой и горой бинтов. Окровавленная рубашка валялась прямо на полу.

В ответ на моё несанкционированное вторжение он обернулся, и я увидел точёные и одновременно с тем резкие, почти хищные, черты.

Выражение его лица нельзя было назвать приветливым.

Впрочем, тёплого приёма я и не ожидал.

— Какого чёрта?..

Стоило его взгляду упасть на меня, Санфил смолк, разглядывая меня с тем же откровенным любопытством, что я — его.

— Кто ты такой? — спросил он.

— Тебе нужно моё имя?

— Кто тебя сюда впустил? И почему?

Я сделал пару шагов, и мы оказались лицом к лицу.

— Возможно, у них не было возможности меня остановить? Видишь ли, когда я чего-то хочу, я бываю очень целеустремлённым.

— Ну и чего же ты хочешь? — усмехнулся он.

Его полные, чётко очерченные губы были так близко, что голод, живущий во мне со дня воскрешения, обострился. Зверь, покорно сидящий на коротком поводке столь смиренно, что я и сам уверовал в его кончину, поднял голову и востребовал добычу.

— Тебя.

Между нами пробежала искра.

Честно говоря, я и не ожидал такой горячей реакции на свою провокацию.

Ничего подобного изначально в мои планы не входило. Но процесс, бесспорно, увлекал.

Губы у него были твёрдые, горячие.

Санфил был весь как раскалённая печь и мне это нравилось.

Выносливый жеребец, идеальная секс-машина, с которой, в отличии от хрупких и ранимых девушек, можно было не сдерживая себя, делать всё, что хочется.

Движения Санфила были резкими. Казалось, будто каждое его глубокое проникновение, словно таран, разрывает тело.

Он чувствовал, что причиняет мне боль. И ему это нравилось.