Александр Позин - Мы в дальней разлуке

Павел Конюшкин осознал, что пропал, ещё там, в комнате досуга, как только она подняла на него свои малахитовые глаза, оторвав свой взгляд от телевизора. С тех пор как Павел стал осознавать себя как мужчина, он ненавидел себя как блондина. Он думал, что кобелиная внешность не дают разглядеть его сущность. Девушками он не интересовался, но девушки интересовались им, да так, что спасу не было. Обладая от природы добродушным нравом, он не мог устоять против агрессивного напора очередной красавицы, и каждый раз дело едва не заканчивалось ЗАГСом. Только отчаянные усилия родителей в последний момент спасали сыночка от цепких коготков хищницы. И это при том, что ни сладкого волнения, ни учащенного сердцебиения Паша не ведал. До своих двадцати пяти сильные чувства им были ни испытаны и неизведаны, сердце молчало.

И вот оно ожило, да так, что вспыхнуло, обожгло душу, опалило внутренности. А ведь раннее утро ничего подобного не предвещало. Он тщательно изучил дело, внимательно прослушал аудиозапись допроса, составил стратегию ведения дела и продуманный план первого допроса. И вот всё теперь летело в тартарары. Все вопросы разбивались о мягкую полуулыбку и стену непонимания, через которую ему никак не удавалось пробиться. А ведь было видно, что девушка недавно испытала большое горе и отчаянно нуждается в помощи. Но как подступиться, Конюшкин решительно себе не представлял.

— Скажите, мадемуазель, — почему-то, он сам не понимал почему, но называл потеряшку этим вышедшим из употребления обращением, — У вас горе, как вам помочь? Не бойтесь. Это наша работа.

Девушка широко распахнула свои изумрудные глаза и спросила с оттенком печали:

— Никто мне не поможет, Паша! Можно я вас так буду называть?

И хотя это было против правил, Павел отнюдь не возражал против подобного сближения, в чём заверил девушку, добавив при этом:

— Напрасно так думаешь. Для полиции это не первый феномен. Мы помогли не одному человеку, потерявшему память.

— Всё мы, да мы. А ты? Что готов сделать ты лично Паша? Для меня! Поможешь мне?

От переполнявших его чувства у Павла буквально снесло голову, он думал и действовал уже не как следак, а как влюблённый дурачок, на все готовый ради одобрительного взгляда предмета своего обожания.

— А что нужно сделать? — спросил он несколько невпопад. — Я на всё готов!

— Ничего против закона и твоей совести. И помни — поклялся ты, а я тебе ничего не обещала.

Паша согласно кивнул. Тогда девушка подошла к столу, взяла ручку и быстро что-то написала на странице перекидного календаря. Павел перевернул надпись и прочитал:

«Выключи запись!»

Он кивнул и щёлкнул по клавише «Еsc» на клавиатуре ноутбука. Смог, наконец, взглянуть на девушку без соплей, внимательно, так, как и должен был с самого начала, словно убрав запись, снял дамоклов меч со своей шеи.

Странное дело, но и девушку как будто подменили. С губ исчезла лукавая полуулыбка, погасли озорные огоньки в глазах, приказали долго жить смешливые ямочки на щеках, а на переносицу легла вертикальная складка, свидетельствующая о том, что в голове происходит интенсивный мыслительный процесс. С удивлением наблюдал влюблённый лейтенант юстиции, что девушка колеблется, хочет рассказать что-то, но не решается. Хотел было подстегнуть вопросом, приободрить какой-нибудь фразой. Нутром почуял — не надо, только хуже будет, спугнуть можно — и закроется девушка, тогда уже ничего не узнать. Наконец девушка решилась:

— Паша, я вверяю тебе свою судьбу в этом мире. То, что я расскажу, будет необычно, но это будет правдой от начала и до конца. А там уж тебе решать: сдавать в сумасшедший дом, или… или помочь выпутаться из этой истории.

— Да я!.. — раскрыл было рот Павел, да девушка подошла и мягко накрыла рот его ладонью. Он понял, что лучше промолчать.

— Я не теряла память и всё помню, Паша. — голос девушки раздавался как будто издалека. — Я знаю, когда родилась, где живу и мое имя. Позвольте представиться — Наталья Александровна Воинова, как говориться, прошу любить и жаловать.

— Павел Артёмович Конюшкин. — машинально представился и он.

В ответ услышал короткий смешок:

— Да знаю, слышали уже.

Заулыбался и лейтенант — действительно, ведь представлялся же. Взаимный смех растопил возникший было ледок, они оба расслабились и дальше рассказ Наташи пошел веселее.

Девушка встала, прошлась по кабинету, остановилась перед большой картой Москвы висевшей на стене, присмотрелась. Обернулась к Павлу и одарила его ласковой и ободряющей улыбкой. Отчего молодой человек стал таять. Но не успел, растаять не дала Наташа, возвратившая его на грешную землю вопросом:

— Это ведь Москва, верно?

— Д-да. — подтвердил Павел.

Она склонилась и стала пристально рассматривать карту, бормоча себе в нос:

— Так, это, значит, Кремль. Тверская. А Бульвар теперь Тверской бульвар. Малая Бронная. Хм. В общем, Москва не сильно изменилась за сто лет, только больше стала.

Павел не торопил девушку, боялся спугнуть и разрушить установившийся контакт. Тем более, что когда девушка стояла, повернувшись к карте лицом и слегка наклонившись, сзади открывался такой вид! Однако прочь скабрёзные мысли, дело прежде всего, дело, тем более, что представившаяся Наташей девушка попросила о помощи.

— Паша! — Таша обернулась. — Подойди сюда.

Павел Конюшкин послушно подошел к карте и склонился рядом с девушкой. Стояли они так близко, что было слышно дыхание, а кокетливый завиток Наташиной пряди ласково щекотал Пашино ухо.

— Вот! — она провела пальцем по карте. — Улица Малая Бронная, вот Патриаршие пруды, а на углу, у Патриарших, как раз напротив, дом номер тридцать шесть. Оттуда меня привезли, так?

— Так! — только и сказал Павел.

— Я здесь жила. — тихо сказала Наташа. — Только, когда я здесь жила, улица называлась Воскресенской, а тридцать шестого дома не было.

Она слегка повернула и склонила голову так, что прядь её волос стала щекотать его щёку, что было ещё приятнее.

— Как не было?

— А вот так, не было и всё тут!

— А что было?

— Особняки, дома с колоннами, задними двориками, садами, уютно было. И было это в четырнадцатом году, в Т Ы С Я Ч А Д Е В Я Т И С О Т Ч Е Т Ы Р Н А Д Ц А Т О М году, откуда я провалилась сюда, в ваше время.

Короткая пауза, возникшая после этого заявления Наташи, казалась, длилась вечно, почти бесконечно, хотя в реальности времени на осмысление сказанного понадобилось всего несколько секунд. Всё это время девушка ждала реакции Павла, вопросительно глядя на него.

— Да-а ла-адно! — с неистребимым московским говорком протянул он.

Настроение у лейтенанта юстиции в тот момент было хуже некуда. Надо же! Позволить провести себя как мальчишку! Он уже в мыслях торжествовал, что сумел обставить такого матёрого волчище, как Денисов. Он думал, что девушка с ним пошла на контакт, а оказалась — просто обвела вокруг пальца. Историями про попаданцев были завалены все книжные полки, и Павел, что греха таить, почитывал эти опусы. Его привлекали лихо закрученные сюжеты, исторический антураж, понятные герои-современники, волей случая оказавшимися суперменами где-нибудь в «прекрасное далёко». Ведь приятно помечтать и вообразить себя героем, вершащим судьбы мира. «Как это подло. — думал он, залезть в его голову, узнать о его страсти к подобным историям, подсмотреть его мечты, воспользоваться этим. Стоп! А как назвавшаяся Наташей, узнала о его увлечении? Они знакомы-то всего пару часов! Что за непонятную игру затеяла с ним эта девушка?»