Александр Позин - Мы в дальней разлуке

— Не веришь, — грустно сказала девушка, — Жаль! Если даже ты не поверил, то и никто не поверит.

Слова Наташи извлекли Павла из глубин своего «Я», где он в тот момент пребывал, копаясь в своём подсознании.

— Вообще-то, поверить в такое трудно.

— Вообще-то да! — покорно согласилась девушка.

И оба вдруг рассмеялись: открыто, искренне. Смех растопил лёд недоверия и сблизил их, как заговорщиков, обладающих страшной, сакральной тайной.

— Давай, Паша, я тебе всё расскажу, а ты уж сам решай, верить или нет, подойдёт?

— Пойдёт!

Наташа начала рассказ. Рассказала про последние дни в Москве, про сватовство, убийство Тихоныча и ранение старикана-женишка. Промолчала только про Меч Тамерлана. Проведала, как забаррикадировалась в кабинете, как подошла к старому зеркалу и плакала, глядя в своё отражение и жалея себя. Как внезапно через зеркало перенеслась в это время и оказалась в квартире. Немного поколебавшись, рассказала о Николке: «И так столько всего нагородила, пусть хоть здесь правду знает, нечего морочить парню голову». Закончив, перевела дух, легче стало.

Во время рассказа Павел мерял шагами кабинет, а сейчас сел, стал раздумывать. Рассказанное было и правдоподобно и невероятно одновременно. С другой стороны рассказ Наталочки, так в мыслях он называл девушку, был внутренне непротиворечив, и Павел с трудом мог представить, как это сочинить и рассказать «с чистого листа». Однако, можно было проверить.

— Как же тебя хотели замуж отдать, ведь ты ещё маленькая.

— Как маленькая? Шестнадцать лет! — обиделась, аж губки надула. — Самый раз. А у вас что, не так?

— С восемнадцати. — буркнул Павел, а у самого руки привычно забегали по клаве ноута.

Конечно, историю права он в универе изучал, более того, по этой дисциплине у Конюшкина была заслуженная, как он считал, «пятёрка», но брачный возраст Российской империи накануне революции он, хоть убей, не помнил. Поэтому и решил воспользоваться тысячекратно руганной, но всемогущей «Википедией». Соответствующая статься открылась сразу. Да, действительно, по имперским законам Наталочка была вполне дееспособным гражданином, хотя в современной России за связь с ней взрослому дяде светил немалый срок.

— Здорово! — прозвучало у лейтенанта над самым ухом. — И что, при помощи этой машины обо всём можно прочитать?

Это Наталочка незамеченной пробралась за его спину и наблюдала за его манипуляциями с клавой. К восторгу Павла девушка мягко положила ладонь на плечо и склонилась за его спиной так, что ухо ощущало её горячее дыхание. Он уже ни в чём не был уверен.

— Сначала я думала, что это просто такая современная пишущая машинка. — продолжила «зажигать» Наташа. — А теперь вижу, что это и блокнот, и справочник, и энциклопедия.

— Больше, гораздо больше. — поддержал игру Павел, если только это была игра. — Это электронное устройство называется компьютером. Перед тобой — переносная версия, называемая ноутбук.

— Блокнот? — переспросила Наталка.

— Какой блокнот?

— Ну, в переводе с английского «note book», означает «книга для записей», или «записная книжка», а, значит — «блокнот».

— Вроде того, — усмехнулся Павел, — Только функций гораздо больше. А вообще компьютеры изначально конструировались как электронно-вычислительные машины, которые с помощью программирования могут выполнять огромное количество вычислительных операций. А потом появился интернет.

— А вот это слово я не могу расшифровать. — призналась девушка.

— И не надо. Просто все компьютеры объединены в одну глобальную сеть, её так и называют — «глобальная паутина». Вся информация и находится в этой сети, то есть в интернете, а наше дело — просто суметь её найти и выудить. Но интернет это не только информация, это ещё и средство мгновенной связи и коммуникации.

— Что-то вроде эфира?

— Ну, да, в общем-то. — следователь Конюшкин по своему складу был типичным гуманитарием, «ботаником» как сейчас модно говорить, поэтому в технических вопросах «плавал» конкретно и затруднялся доступно объяснить девушке принцип работы компьютера.

— Фантастика! Никогда не думала, что наяву окажусь в будущем. Павлуша, а можно я попробую?

Немного поколебавшись, Павел встал и уступил девушке место, его добило так мило сказанное — «Павлуша»! Теперь он расположился у неё за спиной — руководить и подсказывать.

— Положи правую руку на мышку и води ею, не отрывая от поверхности.

Наташа немного замешкалась, потом засмеялась:

— Действительно — мышка.

— Вот так, смотри на монитор — видишь — при помощи мыши ты управляешь курсором.

— Монитор — это экран?

— Верно! Теперь наведи курсор в поисковое окно и левой кнопкой мыши закрепи курсор там. Теперь на клавиатуре напечатай, что ты хочешь узнать.

Девушка задумалась, потом тряхнула головой, и пальцы ловко побежали по клавиатуре.

— Странно, печатаешь ты ловко, а с мышью обращаешься плохо.

— Машинописи нас в гимназии обучили, — ответила его Наталочка, теперь он только так и думал о девушке, и добавила не без гордости: — «Слепым методом»!

Выведя в поисковике название «Малая Бронная», она смогла открыть нужную страницу и стала читать. Пока она читала, едва не по слогам, отметил про себя Павел, в нём проснулся следователь. Он уже не был так уверен, что девушка лжет. Всё пока ложилось в ту версию, что, как ни парадоксально, а Наталочка действительно не из этого времени. И с брачным возрастом не солгала, и со старым-новым названием улицы, и реакция на ноутбук была более чем естественной. Если только… если только она не гениальная актриса. Или не по годам развитая и образованная, что тоже исключить было нельзя.

— Наташа?

— Да? — она оторвала взгляд от монитора и уставилась на него зелёными глазищами.

— А почему ты так медленно читаешь? Ведь судя по всему ты — девушка грамотная — вон как название ноутбука расшифровала.

— Не веришь, значит? — усмехнулась, с горечью, как отметил Павел.

— Да уж сложно в такое поверить.

— Понимаю. Давай так, я тебе, Пашенька, всё сказала, верить или нет, твоё дело, ты главное меня не выдавай, ты же обещал, помнишь?

«Господи! Но что же она с ним делает? Пашенька!» — он вынужден был признать, что против такого у него нет приёма.

— Я своё слово держу!

— А к алфавиту вашему я ещё не привыкла, многих букв нет. Вот и приходится приноравливаться. Спотыкаюсь на каждом слове.

Чёрт! Реформа орфографии же была после революции, а он запамятовал, хотя следаку упустить из виду такой факт непростительно! И опять все логично и непротиворечиво в её объяснении. А он опять опростоволосился! Размышляя, Павел заметил, что она уже смогла перейти на страницу о Патриарших прудах и читает теперь её.