Александр Позин - Мы в дальней разлуке

— 31-ого июля 1914 года, вечером. — ответила девушка.

— Так вот, завтра, 1 сентября 1914 года начнётся Первая мировая война!

— А-а-а! — услышав эту новость Наташа открыла рот и сразу прикрыла его рукой.

— И неизвестно, что вас всех ожидает в будущем. Кто вообще останется в живых, и останется ли вообще кто-нибудь? Наташа, может это судьба? Может она даёт тебе второй шанс остаться в живых и прожить жизнь в этом мире?

В туалете Наташа первым делом прислонилась лбом к холодному стеклу зеркала. Что с ней творилось. Это же гадко, мерзко, плохо! Нельзя так играть человеком. Он же ей совсем не нравится! Или всё-таки нравится? Конечно не так, как её Николка, по-другому. Он — высокий, стройный, красивый. Отличный мужской экземпляр! И, главное, влюблён в неё по уши, краснеет как мальчишка. Девушка вспомнила, что стоило только упомянуть, что голодна — тут же вызвался сопроводить её пообедать. А как метнулся за дверь, когда она напомнила, что одежды-то на ней почти нет! Принёс целый пакет, который оказывается, собрала для неё сердобольная Антонина Генриховна. Спасибо ей, и в этом времени, насколько она могла понять, встречаются не одни уроды, настоящих людей больше.

— Что ты творишь, коза? — спросила Таша себя, глядясь в зеркало. — Зачем играешь с человеком?

Ведь скоро примчится её родной Николка и заберёт отсюда домой. А примчится ли, а заберёт? Последние слова Павла посеяли зёрна сомнений в её голове. Её стало пугать будущее, нарисованное Павлушей, как она стала про себя называть нового кавалера. Сколько нужно ждать помощь? По идее Николка должен появиться в это же время и в этом же месте, то есть в этой чёртовой квартире. Не появился! Не нашёл меч? Или немцы успели удрать? Да-а, началась война. А что, если её Николку отправили воевать? Конечно, он ещё молод для призыва, но во время войны всякое бывает. А что, если!.. Наташа от ужаса закрыла рот рукой. Нельзя о таком думать! Николка жив! И всё у него будет хорошо, и он найдёт способ помочь ей. А если не найдёт? А если им так и суждено жить: он там, а она здесь. Бр-р-р. Ничего себе, перспектива! Сколько же ждать милого? Не всю же жизнь? Так ничего не решив насчёт будущего, Таша обратилась к содержимому пакета Антонины.

Сверху лежала короткая записка:

Милая моя девочка!

Не знаю, что ты помнишь и что у тебя есть из вещей и одежды. Но знаю, как трудно человеку быть одному. Поэтому я решилась собрать тебе некоторые вещи на первое время: трусики-недельки, прокладки для интимной гигиены и средства личной гигиены, всё самое основное для ухода за твоими прекрасными волосами. Из одежды взяла смелость предложить юбку-шорты и футболку. Не зная твоего размера ноги, решилась на глаз приобрести туфли-лодочки тридцать седьмого размера, они мягкие, и если будут немного малы — не страшно, первое время носить можно. И решусь тебе предложить свой старый сотовый телефон. Модель устаревшая, но надёжная, а без связи сегодня нельзя. Не волнуйся — деньги на карте есть.

Пользуйся всем этим смело. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо! И если тебе негде жить — приглашаю пока пожить у меня. Поверь, у меня тебе будет лучше, чем в спецприемнике или больнице. Не бойся, твою личную жизнь ограничивать не буду.

Действительно, распотрошив пакет, она нашла всё то, что было описано в записке. Прокладки были двух видов: тонкие ежедневки и более толстые, которые милая женщина предусмотрела на случай регулярных женских неприятностей. Не забыла про тюбик с пастой и зубную щётку, и Наташа с наслаждением почистила зубы. Да! Это не тот толчёный мел с мятой, к которому девушка привыкла. Лучше, тысячу раз лучше! Обнаружив бутылочку с надписью «Shampoo» , девушка недолго думала о его назначении, на этикетке всё было написано и нарисовано, и устроила себе головомойку.

Потом обратила внимание на электроприбор под названием «Фен» , на упаковке которого девушка сушила волосы. Включив прибор в розетку, и нажав на кнопку на ручке, Наташа ощутила, как тёплая струя воздуха стала с силой выходить из раструба на конце прибора. С мыслями о том, что жизнь в будущем имеет свои преимущества, девушка принялась сушить волосы.

И всё было бы хорошо, да только немало смущали постоянно заходящие в туалетную комнату женщины-полицейские, с любопытством её оглядывающие. А одна, длинная, высохшая, с простым пробором на голове, подошла прямо к девушке:

— Ты что ли та самая потреряшка?

— Я что ли. — в тон ответила Таша, не отрываясь от своих волос.

— Передай своему Денисову, что нечего у других хлеб отнимать. Тобой я должна была заниматься, участковый по делам несовершеннолетним.

— А кто тут несовершеннолетний?

— А… да ты разве не малолетка?

— Разве нет!

— Да, а по виду и не скажешь, такая молоденькая!

— Хорошо сохранилась, в отличие от некоторых.

Полицейская вспыхнула:

— Постой, ты же ничего не помнишь!

— Слухи о моей амнезии сильно преувеличены.

— Даже так? Ну, ладно! — сквозь зубы процедила высохшая, и удалилась, держа голову неестественно прямо, словно верста.

Наталка не удержалась и вслед уходящей полицейской показала язык.

Волосы после просушки стали мягкими и воздушными, словно шёлк. Такие у Наташи бывали только тогда, когда она мыла волосы в родниковой воде, набираемой в многочисленных ключах Жигулёвских гор. Расчёсывая их щёткой, не забытой предусмотрительной Антониной Генриховной, девушка смотрела на своё отражение в зеркале и размышляла:

— И что они все во мне находят?

Конечно, она лукавила, и ей лестно было признаться, что сводит с ума мужчин. Взяв волосы за конец, девушка ловко скрутила их в спираль и собрала на самом верху затылка в тугой узел. При помощи заколок и резинок, целым набором которых благодаря Антонине она разжилась, Наташа закрепила волосы на голове, открыв свою шею и лоб. Посмотрела в зеркало на результат, и осталось довольна. Отражение показало высокий, ровный и, главное, чистый, без единого пятнышка, лоб. Противные прыщи, густо усеявшие её чело лет в тринадцать, были предметом жутких страданий девушки на протяжении нескольких лет. Что только она не делала — ничего не помогало. Гадская зараза исчезла с Наталкиного лица внезапно, и совсем недавно, и странным образом сие событие совпало началом регулярных занятий любовью с Николкой. Из чего наблюдательная девушка сделала вполне закономерный вывод: чем чаще — тем лучше, а воздержание плохо влияет на женский организм.

Покончив с туалетом, Таша приступила в гардеробу, и первым делом достала из пакета упаковку с семью трусиками. Это трусы? Да это просто два лоскутка впереди и сзади, едва прикрывающие интимные места, и полностью открывающие бёдра. А тонюсенькие! Но крепкие и эластичные — тянутся хорошо. Недельками оказались простые белые трусики и аппликацией из какой-либо ягоды на самом интересном месте. Например, на трусах под названием «Sunday» красовалась вишенка, а на «Monday» — земляничка. Названия трусиков были написаны на широкой резинке вверху. К чести девушки — она ни на секунду не усомнилась, что это бельё на каждый день, а не одно изделие на всю неделю. А названия — названия это дни недели, на английском, конечно. Наташу уже стало изрядно доставать это засилье английского кругом. В ТОМ времени, большинство женщин вообще обходилось без трусов. Простонародье ходило так, а состоятельные дамы носили панталоны с дыркой в области проймы, кроме того на них было надето много чего ещё. Трусы, или как тогда говорили « culotte troussée» могли себе позволить очень немногие. Таша — могла, об этом позаботилась её бабушка, ярая сторонница эмансипации и вообще всякого прогресса.