Александр Позин - Мы в дальней разлуке

Под стать неделькам был и «lijf» — две маленькие чашечки едва прикрывали груди, оставляя открытым всё тело. Да, это не те мощные бюстгальтеры её времени, лишь немногим уступавшие по размерам уходящим в прошлое корсетам. Наташа представила сколько всего было надето на женщинах в прошлом, и рассмеялась: как капуста. Пальцев не хватит, чтобы всё перечислить: панталоны (сплошные, если с трусами, и с разрезом в пройме, если без оных), длинная, до середины икр, шелковая или полотняная сорочка, шерстяные, льняные или шёлковые чулки, корсаж или корсет с китовым усом, либо широкий мощный лиф (бюстгальтер), полностью скрывающая ноги нижняя юбка с воланами из лёгкого, отделанного кружевами и лентами полотна, кринолин или криолет (уже стал отходить в прошлое, но некоторые особо упоротые экземпляры женского пола продолжали цеплять и этот реликт). А ещё вторая юбка или подьюбник из плотной ткани и под цвет верхнего платья прежде тоже бывшая необходимым предметом женского туалета, но ко времени Наташиного взросления, уже понемногу сдававшая свои позиции под натиском эмансипации. Несмотря на видимое облегчение женского туалета, патриархальный мир уступать без боя не собирался. Замена корсет на свободный лиф — сопровождалась обязательным ношением в нагрузку комбинации или камисоли. Всё это, весившее, к слову сказать, немало, несчастные женщины из имущих слоев вынуждены были носить на себе, в то же время представительницы низшего сословия сплошь и рядом обходились одной-двумя юбками и сорочкой. Причём девушка отметила любопытную закономерность: чем выше социальный и имущественный статус дамы — тем больше «добра» она вынуждена таскать на себе, но именно представительницы высших социальных слоёв общества стали пионерами в решительном отказе от лишних деталей туалета, ношение коих не имело никакого смысла и было не более, чем данью традиции и правилам хорошего тона. К времени её более половины дамского гардероба выглядело явным анахронизмом, и прямо-таки просилось на свалку.

Следом за нижним бельём настал черёд юбки-шорты и футболки. Наташа снова поразилась людской изобретательности — ярко-красное изделие выглядело как коротенькая легкомысленная юбчонка, но надевалось и носилось как штаны. Просто и удобно! Нет обязательных тяжёлых юбок и платьев, застёгнутых под горло жакета и обязательной блузки с невообразимым количеством пуговиц. Колготки Наташа, после некоторых размышлений, сняла и сложила в пакет: всё-таки большинство виденных ею дам ходили в эту пору года голоногими. Немного смутила девушку жёлтая майка с кроткими рукавами, называемая футболкой. На этот раз очевидный англицизм не вызвал отторжения, напротив, если это майка для спортивных игр, то совершенно логично её назвать по наименованию какой-либо игры. То, что это футболка, а, скажем, не волейболка, абсолютно случайно, просто так получилось. Не шокировало Ташу, уже начинающую привыкать к реалиям двадцать первого века, и тот факт, что майка-футболка перекочевала из нижней одежды в верхнюю. Видимо, такова тенденция, как и наличие цвета у нижнего белья. В Наталкино времени единственным приемлемым цветом нижнего белья оставался белый, в крайнем случае — тельный. Чёрное бельё было уделом кокоток и роковых дам в стиле вамп. Цвет и яркий рисунок для белья — явный нонсенс. Поэтому девушку смутил рисунок на футболке: она вся была в красных отпечатках женских губ, сопровождающихся красноречивой надписью «Kiss Me» . Но вспомнив давешнего врача с надписью на маке «Kings Beach» девушка поняла, что никто на неё из-за надписи не кинется с поцелуями, надпись на футболке — отдельно, личность под футболкой — отдельно. Туфли и вправду по форме напоминали лодочки и, кстати, пришлись впору. Они были лёгкими удобными и слегка пружинили при ходьбе. Не забыла Антонина про косметику, положив в бездонный мешок губную помаду, тени, краску для век и тушь для ресниц. Теоретически Наташа знала о всех этих предметах, но на практике использовать их не приходилось. Поэтому, подумав, она отложила все обратно в пакет, лишь слегка освежив губы помадой. Мешок или пакет заслуживал отдельного внимания. Он был из всё того же незнакомого девушке материала и такой же кричаще-пёстрый как и всё в этом мире.

Закончив приводить себя в порядок, девушка придирчиво осмотрела себя в зеркало и осталась довольна: она не знала, насколько её вид соответствовал современным стандартам одежды и красоты, но зато абсолютно соответствовал канонам юной женственности, кои были неизменны во все времена. Единственное, что на взгляд Наташи, придавало сему незавершённый вид — отсутствие шляпки, или, на худой конец, какой-нибудь панамы. Её с детства приучили, что для благовоспитанной девицы — ношение головного убора на улице есть комильфо. Правда, падшие женщины, с которыми недолгое время её пришлось делить обезьянник, все как одна были без головных уборов, но на то они и публичные женщины, чтобы пренебрегать правилами хорошего тона. Здравый смысл подсказал девушке, что если предусмотрительная Антонина Генриховна не положила в сумку ничего похожего на головной убор — значит всё в порядке, идти можно.

Выход удался! Павлуша, бедный, едва не упал, увидев, во что превратилась бедная потеряшка. Нет, не «потеряшка» — «путешественница во времени»! Теперь он был уверен в этом точно. Гордая посадка головы на аристократической шее, благородный лоб, классический профиль, безукоризненно собранные волосы, королевская походка! Такого шикарного экстерьера Павел Конюшкин не видел ни у одной из своих современниц. Нет, конечно, встречались экземпляры редкой красоты, но так, чтобы всё сошлось в одной — такого не встречалось. Глядя на столь изящный экземпляр аристократической породы, Павел стал понимать смысл таких слов как «родословная», «голубая кровь» и благородное сословие.

В свою очередь Таша зафиксировала то впечатление, что произвела на молодого следователя. И ей это понравилась. Хоть мама говорила, что кокетство — грех, однако так приятно мужское внимание, как здорово ощущать себя неотразимой.

Взяв Наталочку под руку, он повёл девушку к выходу:

— Я на обед. — бросил он в сторону дежурки. — После обеда — в прокуратуру за постановлением и девушку отвезу в «Земляничную поляну».

«Земляничной поляной» назывался спецприёмник при центре «Семья» Пресненского района. В нём находили временный приют и уход пострадавшие от ударов судьбы: погорельцы, жертвы домашнего насилия, «потреяшки», оставшиеся без жилья жертвы квартирных мошенников и прочая публика, не нашедшая себе места в современном жестоком мире. В центре с пострадавшими занимались воспитатели, профессиональные психологи, врачи, психиатры, опытные педагоги. Именно туда, а не в клинику, решил определить Наталочку лейтенант. Там легче режим, там они смогут видеться, там её не замучают опытами и тестами, и девушка получит возможность общаться с нормальными, пусть и пострадавшими от жизни, но адекватными людьми.