Юлия Алева - Лёд и порох

Сначала тяжелым взглядом меня провожал Тюхтяев.

— Желаю хорошо повеселиться. — и ведь почти без эмоций получилось.

— Благодарю, Михаил Борисович! — лучезарно улыбаюсь в ответ.

Не удержалась, наклонилась поправить туфельку. Да, помнит он еще театр, еще как помнит. Настроение сразу приподнялось и держалось таковым еще три лестничных пролета.

Внизу возле зеркала крутилась Люська в фиолетовом пышном платье с богатой бисерной вышивкой — мы перешили его из двух моих, так что теперь она формально соблюдает траур по отчиму и сногсшибательно выглядит. Хакас картинно смотрел на часы, а сопровождающее их лицо побледнело чуть-чуть и резким движением поклонилось.

— С праздником, Федор Андреевич!

— И Вас, Ксения Александровна!

Демьян протянул мне ротонду из норки, подаренную графом два года назад. И как получилось, что она упала, не знаю — уж я точно к этому отношения не имела.

— Свободен. — очень холодное и четкое.

Осторожно надел на меня мех, поправил плечи. Словно я голая и шубка касается кожи. И не думаю, что он хотел задерживаться, застегивая крючок на воротнике.

— Благодарю. — какая я тихая сегодня.

— Не стоит благодарности, Ваше Сиятельство. — рафинированный джентльмен.

Люська бы хоть рот прикрыла, что ли.

Ходят вон теперь как в кино, смотрят и тихо комментируют между собой. Упыри.

Зато у Татищевых был настоящий бал. Прошлой зимой, возможно, тоже неплохо все получилось, это я механической куклой в углу сидела, но сейчас праздник прямо грянул.

Ощущение стойкого счастья привлекает людей, поэтому меня приглашали танцевать как никогда, я получала множество приглашений на домашние вечеринки и небольшие балы, хоть и позже, чем того требовали приличия, но в эти дни к ним уже не так прислушивались, как в былые годы. И соглашалась, причем не только в пику мужчине с третьего этажа.

Когда не охотишься за новыми связями или браком, можно найти удивительно интересных собеседников и свести знакомство с теми, кто тоже обходит устоявшиеся формы отношений. И если первое меня радовало, то второе определенно утомляло. А вот то, как порой даже юные барышни начинают вести провокационные беседы, вызывает смех. Наивные курицы, не понимающие, о чем речь. Ни одна из них не выживет, будучи отторгнутой своим кругом. Мало кому повезет так как мне, оказавшейся на улице в прямом и переносном смысле.

И мальчики эти золотые, вещающие о свободной любви с байроническими нотками в голосе. Здесь вы — инструменты для построения фамильных связей, а не самостоятельные игроки. Чтобы любить свободно, нужно сначала просто уметь любить, а не только играть в большую взрослую жизнь. И тебя, милый, это тоже касается — жгучий брюнет подносил мне уже четвертый фужер шампанского. Я тебя еще перепью, если захочу. А то, как у твоей матушки кассовый радар на меня включился — тебе же хуже.

— Ваше Сиятельство желают оказать мне счастье составить пару в туре вальса?

— Да, Никита Алексеевич. — чей-то там племянник, по словам Ольги. Что за женщина, случай с Андрюшей Деменковым ее ничему не научил.

Мы порхаем, порхаем, порхаем. В пяти километрах отсюда тихий дом с притушенными огнями, где уютно и не нужно всего этого, и как бы перенестись в любимое кресло?

— Вы производите потрясающее впечатление на меня. — Ах, какой жаркий взгляд, и эта чуть более положенного задержанная ладонь чуть ниже талии.

— Знаете, Никита Алексеевич, самки богомолов тоже потрясают своих партнеров. Настолько, что те не успевают в порыве любовной страсти понять, что их голову уже отъели и переходят к груди. — вот главное сейчас продолжать мило улыбаться.

— Бого…молов? — он даже теряет маску начинающего ловеласа.

— Да, такие милые насекомые, обязательно ознакомьтесь. В играх со взрослыми женщинами лишних знаний не бывает. — я открыла и закрыла тот самый веер с сиреной, что на местном птичьем языке означает неприязнь.

Скучно с ними.

В какой-то момент бала меня закружил в вальсе хозяин дома.

— Прекрасный праздник!

— Ты очень добра. Как там обстановка?

— Неплохо. Сидит сычом дома. Из операций осталось что-нибудь придумать с ногой.

— Я очень благодарен тебе за него. Не только за лечение. И что простила.

По зрелом размышлении за сам факт его жизни я готова была бы и ту историю с дипломатами простить.

— Но не питайте надежд, что забыла эту вашу секретность. — наполовину прикрыла веером мордочку. Кокетничаю.

И закружилась кутерьма праздничных вечеринок. 27 декабря давали премьеру «Садко» и это была просто феерия шелка, бархата и сплетен. Уж насколько я оперы не люблю, но тут даже представление удалось. Правда, без Тюхтяева мне не так интересно ходить на эти ярмарки тщеславия, азарта нет.

А после спектакля еще продолжались балы, кутежи, вечеринки. Мое расписание было столь плотным, что порой приходилось посещать по два-три мероприятия в день. Платья сменяли друг друга, я научилась уже комбинировать отдельные элементы, чтобы преображать наряды, а то шкафы ломились, но вопрос «Что надеть?» становился все более актуальным.

Домашних видеть почти перестала. Правильно, появляюсь под утро, днем отсыпаюсь, с сумерками еду по новым адресам. А еще нужно отвечать на ворох записок и любовных посланий, вежливо отклонять серьезные предложения и игриво — несерьезные. Теперь библиотеку мы с Тюхтяевым делили в рабочем режиме, почти не разговаривая на отвлеченные темы. Он лишь усмехался, когда я комментировала очередной опус или пояснял нюансы родственных и имущественных связей претендентов на мое приданное.

— Михаил Борисович, откуда взялись все эти люди? — воскликнула я, зачитав три неприкрытых предложения продажи себя подряд.

— Которые именно? — он привстал, рассмотрел фамилии. — Эти все местные. Если бы не Ваш траур и… прочие события, то раньше бы познакомились. А уж как Ваше состояние увеличилось в разы, то шансов избежать их не осталось.

— Неужели где-то издают справочники для разорившихся аристократов? — подкинула отработанные записки над головой и они оседали бумажным метеоритным дождем. — И я там на призовом купоне.

Смешно ему.

На часах стрелки слились в строгую вертикальную линию, лишь чуть-чуть не доходящую до перпендикуляра, когда я ворвалась в прихожую. Заспанный Демьян помог раздеться, был удостоен поцелуя в лоб и отпущен отсыпаться. Праздник удался. Сейчас самое главное — не сворачивать с прямой, и все закончится тоже благополучно. Сквозь лестничные витражи было видно, что все окна в боковом крыле темны. И то самое окно — тоже мертво. Вот и хорошо. Столько дней уже держу себя в руках, что впору получать жетон Анонимных Алкоголиков.