Дмитрий Баринов - Ардагаст и Братство Тьмы

И лишь немногие догадывались, что, если ослабнет магическая преграда, воздвигнутая волхвами, ураган ударит в полную силу и просто-напросто сдует с горы всех её защитников. Сдует вниз, под мечи аримаспов и дубины дэвов.

У подножия ветер был не так силён. Но и тут луки стали бесполезны, а многие грифоны уже могли держаться в воздухе и бросались сверху в самую гущу врагов, дорого отдавая свою жизнь. Всё труднее становилось управляться с конями. Вдруг в мозгу Ардагаста, уже не слышавшего собственного голоса, ясно прозвучало: «Обернись!» Он оглянулся и увидел, как со Злой горы взлетает ещё одна чёрная стая дэвов и устремляется вниз, неся с собой новый шквал. Как под косой, падали могучие кедры и ели, заваливая долину Авляра. Бежать из долины поредевшей коннице росов было некуда, кроме как под копыта исполинских коней. Ещё миг, и... «Чаша, Ардагаст! Останови их!» — снова раздался в мозгу голос Вышаты.

Остановить такую лавину, из самого пекла вырвавшуюся? Сколько их ещё там? Сто тысяч без одного? Мысли вихрем проносились в мозгу, а рука уже направляла золотой луч на воющий чёрный рой, двигаясь с размахом слева направо, а другая рука разворачивала коня навстречу новому врагу. В сердце огоньком вспыхнула радость, когда на пути косматой своры возникла знакомая золотистая полупрозрачная завеса. Она дрожала, трепыхалась, словно тонкая тень или пламя костра под порывами ветра. Но пробиться сквозь неё бесы не могли. Ветер по-прежнему ревел, пронизывал холодом, но свалить с ног не мог уже ни людей, ни лошадей. Ферганский конь Зореславича воинственно ржал и бил копытом. Если нужно, он был готов биться с дэвами не только на земле, но и на небе — недаром звался «небесным».

Ардагаст поднял глаза к небу, откуда непрерывно доносились раскаты грома. Там ещё одна свора дэвов наседала на Гремислава и его бойцов. Огненные стрелы, похоже, уже вышли, в ход пошли сверкавшие синим пламенем мечи и секиры. То один, то другой дэв, кувыркаясь в воздухе, с воем и визгом летел вниз — прямо в бурелом, на острые скалы или в речку, словно в те дни, когда Чернобожья рать шла приступом на небо. Привыкшие наваливаться стаей на слабых, бесы не могли справиться с десятком опытных и хорошо вооружённых бойцов и не столько сражались, сколько суетились, шумели и прятались друг за друга.

Назад Зореславич не оглядывался. Он знал: там его дружина бьётся с ордой, прикрывая его, Солнце-Царя. Выстоят ли они без него и Огненной Чаши? Что с Ларишкой? Сердце ныло, тревожилось, но он не давал тревоге ослабить свою волю. Ещё в Индии Зореславич усвоил: сила всякого оружия богов зависит от силы духа того, кто им владеет. А владеть Колаксаевой Чашей как оружием из всех росов мог только он.

Он не видел, как царь аримаспов, дождавшись наконец момента, когда можно было не бояться солнечного пламени, обрушился на росов с отборной дружиной. Росские воины падали один за другим под его натиском. И вот уже между великаном в золотом шлеме и царём росов осталась одна Ларишка. Огромный меч аримаспа взвился над её головой. «Только бы Ардагаст не обернулся!» — мелькнула мысль в голове царицы. Прикусив губу, чтобы не вскрикнуть, тохарка вздыбила коня. Отбить громадный клинок своим кривым мечом-махайрой она даже не пыталась. Остриё меча мелькнуло перед самым её лицом, чиркнуло по индийской кольчуге. Но прежде, чем великан успел снова поднять меч, острая махайра с быстротой молнии рассекла ему запястье. Яростно взревев, аримасп выпустил оружие.

И тут увесистый кедровый ствол, пролетев по воздуху, ударил царя одноглазых в голову. Это Шишок, увидев царицу в беде, метнул свою дубину. Он оказался безоружным перед двумя аримаспами и получил несколько ран, но Серячок уже разорвал горло коню одного из них, и великан свалился на землю, где на него немедленно набросились грифоны. Второго леший, уклонившись от меча, сбил с коня одним ударом громадного кулака и побежал на помощь Ларишке.

Царь аримаспов был столь могуч и крепок головой, что даже удар кедром и кровотечение из руки не заставили его потерять сознание. Он упал с коня, но тут же приподнялся и выхватил здоровой рукой акинак величиной с длинный сарматский меч. Пытаясь встать на ноги, он отбивался этим оружием от кривого меча царицы. Великан звал на помощь своего коня, но того уже терзали два грифона. Поглощённый схваткой, аримасп не заметил, как сбоку на него бросился Седой Волк. Достать акинаком князя-оборотня, вцепившегося ему в горло, великан уже не успел и повалился на бок, заливая кровью порыжевшую хвою.

— А шлем-то кому? Мы вроде втроём кривого царя завалили, — сказал подоспевший Шишок, указывая на железный, покрытый золотом шлем царя аримаспов.

Ларишка от души рассмеялась, подняла шлем и вручила его лешему. Тот сразу же напялил его себе на острую макушку. Затем отсёк голову царю его собственным мечом, высоко поднял её и загоготал, засвистел так, что заглушил даже вой ветра. Увидев гибель своего царя, аримаспы стали отходить. Даже ветряные дэвы, так и не одолев золотистой преграды, бросились врассыпную. Тем более, что сверху приближались на крылатых конях воины Гремислава, уже разогнавшие их сородичей. Натиска грозовой дружины не выдержали не только нападавшие на неё дэвы, но и другая стая бесов, сильно изнурённая магическим поединком с Вышатой и волхвинями.

Только теперь Ардагаст позволил себе оглянуться и увидел едущую к нему Ларишку. Скуластое лицо тохарки светилось радостной улыбкой.

— Ты жив! Видишь, богиня хранит тебя!

— И тебя тоже! — только и сказал он и весело, жадно припал к её губам.

Они крепко обнимались, не слезая с коней и зная: в этот недолгий миг верные дружинники и грифоны не подпустят к ним ни одного нечистого. Ветер немного стих, и, когда сквозь его завывания донёсся новый грозный звук, тохарка заметила это первой и подняла глаза к вершине Злой горы.

Косматый старик стоял на вершине по-прежнему. Дэвы роились вокруг него, не подпуская дружинников Гремислава к своему повелителю. А из озера у его ног медленно поднималось что-то чёрное, похожее на громадный почерневший ствол или смерч. Верхний конец его изогнулся, и стала ясно видна голова с огромной зубастой пастью, из которой и вырвалось громкое злобное шипение, переходившее в рёв.

— Оглянись, Ардагаст! Аждаха!

Пальцы Ларишки впились в плечо мужа, прикрытое чешуйчатым панцирем. Тот быстро повернулся, готовый схватиться с новым врагом. Не заметив его перед собой, усмехнулся:

— Аждаха? Да где она? Учуяла святой огонь — и в нору? Или тебя испугалась?

Услышав шипение, он поднял голову, и улыбка исчезла с его лица. Голова чудовища вытянулась уже до плеча бога-исполина, а из озера выглядывала только шея! Лишь когда голова поднялась к лицу Повелителя ветров, из воды взметнулись громадные перепончатые крылья. Старик ласково похлопал по шее гигантскую тварь и указал ей рукой на вершину Золотой горы. Крылья захлопали, поднимая ветер. Показалось мощное змеиное туловище с острым гребнем вдоль хребта, пара перепончатых когтистых лап, потом — столь же мощный и длинный хвост. Голова аждахи уже достигла туч, когда конец хвоста был ещё в озере. Словно уродливая колонна в каком-то мерзком храме змеепоклонников, чудовище подпирало небо. К весь мир как будто превратился в колоссальный храм Зла, середина которого — Злая гора. А небо со Светлыми богами... Да есть ли оно ещё там, над сплошной пеленой туч? Летучие всадники Гремислава полетели было к аждахе, но на них снова набросились тучей ветряные дэвы, среди которых выделялся один, неведомо откуда вылетевший: громадный, раза в два крупнее остальных, с большими оленьими рогами. С ним грозовые воины бились ожесточённее всего, хотя он явно уводил их в сторону от змея. Вскоре оленерогий дэв и его противники вовсе скрылись за громадой Злой горы.