Александр Позин - Крестьянский сын, дворянская дочь

Когда спустя несколько минут в комнату ворвались люди, то обнаружили лишь лежащего на диване господина Солдатенкова с проломленным черепом. На оконном стекле таяла, стекая каплями воды, зимняя изморозь. На полу вертикально стоял воткнутый в паркет старинный меч. Рядом лежала мятая клеенчатая тетрадь, мешочек со старинными монетами и разбросанная в беспорядке женская одежда. Наталка исчезла!

Как это получилось, Наталка не знала, но была уверена, что вдруг оказалась внутри алмаза, неожиданно ставшего размером с огромный хрустальный или ледяной дворец. Тысячи, десятки тысяч граней переливались неземным холодным блеском. Источника света не было видно, но дивное свечение разливалось вокруг, отражаясь в гранях, которые начинали искриться всеми цветами радуги.

Девушка оглянулась вокруг: из тысяч граней-зеркал на нее смотрела тысяча нагих Наташ. Везде, куда ни кинь взгляд, девушка видела свое отражение. Наташа сделала шаг, другой по прозрачной хрустальной тверди и, не удержавшись, наклонилась потрогать зеркальный пол. Рука ее провалилась в пустоту. Девушка догадалась, что твердь, по которой она идет — иллюзия, а она сама свободно парит в полости внутри камня.

Паника охватила Наталку, когда она поняла что оказалась в этом холодном алмазном зале совершенно одна и совсем без одежды. В растерянности она оглянулась назад, инстинктивно желая вернуться в привычный мир, но ее взору представилось лишь бесчисленное множество граней, и куда возвращаться она решительно не знала. Кроме того, сделав шаг назад, она почувствовала сопротивление воздуха, мешающего двигаться в обратном направлении. «Назад дороги нет. Человек должен двигаться только вперед!» — Наталка не услышала этот Глас, он, словно внушенная ей мысль прозвучал в ее голове. «Кто ты?» — спросила она, догадываясь, что это Меч. Ответом ей было молчание, ведь Меч не знал человеческой речи и не умел разговаривать, он лишь передавал ощущения и образы.

Тем не менее, упрямая девчушка не хотела сдаваться и не желала, чтобы кто-нибудь, кроме нее самой, управлял ее волей, И она сделала еще одну попытку прорыва в ту сторону, где она предполагала, находится грань, ведущая в ее мир. Ледяной ветер был ответом огромного как мир кристалла.

Наталку закружило и завертело, ее, словно пушинку, носило внутри гигантской полости алмаза. Ее руки и ноги совсем заледенели, ее тело посинело и покрылось гусиной кожей, она больно ударялась о грани алмазного плена, в голове прочно засел кто-то другой, и как фотоаппарат, фотографировал ее мысли.

Девушка увидела, что ветер со всей силы несет ее на очередную грань. Поняв, что столкновение неизбежно, Наталка инстинктивно выставила вперед руки, чтобы амортизировать удар. Сейчас будет удар, но… руки девушки прошли сквозь зеркальную поверхность, словно воды хотели зачерпнуть. А следом и сама Наталка провалилась по ту строну грани. Меч и Алмаз отпустили ее из своего плена. Наталка поняла, что падает.

Меч и Алмаз отпустили ее из своего плена. Наталка поняла, что падает. Падение оказалось мягким. Девушка огляделась. Она сидела на огромной постели в весьма странном месте. Это была комната, несомненно, чья-то спальня. Стены спальни оклеены вычурно раскрашенными шпалерами, потолок имел весьма странный вид: посередине, овалом, или скорее запятой, он был выше, чем по волнистым краям. Люстра полностью отсутствовала, но вся поверхность потолка была покрыта маленькими дырочками, из которых струился свет. За огромным, во всю стену, окном ещё было светло, но уже чувствовалось скорое неступление сумерек. С улицы доносился шум: детские крики и гомон людской толпы, бесконечный шум тысяч работающих моторов и какой-то свист и резкие сигналы, чем-то напоминающие звук автомобильного клаксона.

Но больше всего привлек внимание девушки большой квадрат, висевший на противоположной стене. Это, несомненно, был какое-то устройство. Ниже, прямо на полу стояли два огромных цилиндра, издающих какие-то пронзительные, противные звуки, отдаленно напоминающие музыку. Внутри самого аппарата бегал и кривлялся полуодетый молодой человек безобразной наружности. Во-первых, он был небрит. Во-вторых, вместо стрижки на голове его был хохол, отчего тот был похож на какаду, только на какаду опустившегося и выпивающего. В-третьих, жилетка или что-то подобное была надета без пиджака и на голое, блестящее и, как подозревала Наталка, немытое и воняющее потом тело. Кроме того, он был напомажен и раскрашен, аки девица, причем гулящая. Время от времени этот тип подносил ко рту некую круглую штучку на палочке, похожую на леденец «петушок», и открывал рот. Но отчего-то не ел и не лизал свой «петушок», а в это время из черныхцилиндров доносились звуки, напоминающие человеческую речь. Но как Наталка ни силилась, ни одного слова разобрать не могла. Он поет, догадалась девушка, фу, какая гадость! Что это такое? Самодвижущиеся картинки в шарманке, гадала девушка. А может быть что-то наподобие кукольного театра, но уж больно реалистично, человечки на картинке как живые. Нет, пожалуй, это устройство что-то наподобие синематографа, только усовершенствованное. И с цветом и звуком! Вот здорово!

— Но где это я? — задалась вопросом девушка и стала оглядываться по сторонам.

Во всю третью стену тянулся огромный шкаф до потолка с зеркальными дверями. Лишь на самом краешке стены примостилась открытая дверь, за которой терялся в полумраке коридор. Из двери пахло жареной яичницей и чем-то мясным, да так вкусно, что сразу же захотелось есть. Кроме того, из глубины коридора доносились звуки, позволяющие сделать вывод, что в доме присутствует кто-то еще. Был слышан шум воды и звон стекла, видимо включили кран и моют посуду. Наталке совсем не улыбалось оказаться голой в чужом доме, и она оглянулась в поисках чего-нибудь, чем можно укрыться.

В это время послышался мелодичный переливчатый звон: один, затем еще один. Шум воды прекратился и мужской голос прокричал:

— Сейчас! Сейчас! Открываю!

По коридору прошествовали шаркающие шаги говорящего. Раздался звук открываемого замка и скрип двери.

— Оля, что случилось? Ты почему не улетела? — с наигранной заботой произнес мужской голос.

— А ты чего так долго не открывал? — не отвечая на вопрос, ворчливо спросил недовольный женский голос. — Или что, «Жена за дверь — девка в постель?» У меня на это нюх, дорогой, ты хорошо об этом знаешь.