Сергей Лысак - Мы - из Русской Америки!

— Ну, ладно. Для хорошего человека ничего не жалко. И еще вопрос, герр Мюллер. Ты ведь пиндосам предлагал сразу улететь обратно. Как они это могли сделать? Ведь канал перехода уже был закрыт экранирующим полем?

— Ну, нельзя же безоглядно верить всему, что говорят, мой команданте! Это тебе, главе государства, надо говорить правду… Хоть и не всю. А мне, как главному жандарму, и соврать не грех, если для пользы дела. Что поделаешь, вот такой я подлец и негодяй! Homo homini lupus est, одним словом!

Все трое рассмеялись. Компания со стороны выглядела сюрреалистичной. Двое мужчин в камуфляже XXI века, и женщина в наряде XVII века весело обсуждали насущные проблемы этого мира. И х мира. Теперь уже окончательно. Последняя ниточка, связывающая пришельцев с их прошлым, оборвана. Два больших транспортных вертолета с опознавательными знаками ВВС США, стоявшие неподалеку, напоминали, что т а м остались не только друзья. Т а м очень многие хотели бы наложить лапу на этот мир, привнеся в него «цивилизацию» и «демократию» так, как они это понимают. С толерантностью и политкорректностью, доходящими до абсурда, и всеми прочими «общечеловеческими ценностями». Т а м снова посчитали, что богатства э т о г о мира должны принадлежать «всему человечеству». И весь этот красивый план рухнул в один миг. Горстка людей, прошедших сквозь время и пространство, смогла отстоять независимость своего мира. Именно с в о е г о мира. Отныне и навсегда.

Июнь 1673 года, Северная Двина, Архангельск.

С самого утра весь Архангельск бурлил. Весть о появлении никогда не бывавших здесь ранее индейских немцев уже распространилась по городу. Как всегда, информация по дороге обрастала все новыми и новыми подробностями, и теперь все ждали чуть ли не явление Чуда Господнего, настолько удивительными были новости. Весь берег был запружен народом, и вот вскоре из-за поворота на фарватере показался необычный корабль, что сразу же убедило многих скептиков в том, что разошедшиеся по городу слухи не лишены смысла. Корабль был огромен, таких здесь еще никогда не видели. Даже корабли английских и голландских купцов, регулярно наведывающиеся в Архангельск, выглядели мелкими посудинами на фоне этого гиганта. Но это было не самое удивительное. Корабль шел против течения без помощи парусов! Три высокие мачты были «голыми», все паруса убраны. Но корабль ш е л, и причем довольно быстро! Вскоре за ним показался еще один, с четырьмя мачтами. А за ним еще и еще… Шесть больших черных кораблей шли по реке, не неся на своих мачтах ни клочка парусов. Сюда уже доходили слухи о таинственных тринидадцах из далекого Нового Света, якобы обладающих многими тайнами бытия, но воочию их еще никто не видел. Ни их самих, ни их кораблей. Огромных, как плавающие крепости, и способные в одиночку уничтожать целые флоты врагов. Но появляться в Архангельске тринидадцы почему-то не спешили, им хватало торговли с Европой. Голландские купцы, каждую весну и лето приходившие в Архангельск, рассказывали о них удивительные вещи. И вот теперь тринидадцы решили появиться здесь сами, направив целую эскадру из шести огромных кораблей. До размеров плавающих крепостей они, конечно, не дотягивали, но своими размерами впечатляли. То и дело в толпе слышались возгласы.

— А эти тринидадские немцы правда, как арапы, черные?

— Не-е, то сбрехал тебе кто-то. Голландцы сказывали, что есть такие же, как они. А есть индейцы, на самоедов похожие. Только одеваются все чудно. Не так, как у них в европах принято. Платье чуток на наше похоже. И говор на наш похож.

— Так с ними что, без толмача говорить можно?!

— Того не ведаю. Но сказывали, что говор очень похож.

— Чудны дела твои, господи!

В тех местах, где стояла более состоятельная публика — местные купцы, духовенство и государевы люди, тоже удивлялись. Однако, опасения не было, поскольку тринидадцы заранее через доверенных людей известили архангельские власти о том, что намерены наладить торговлю с Москвой. Сам архангельский воевода с интересом рассматривал прибывших гостей в бинокль — удивительную штуку, гораздо удобнее подзорной трубы. Стоили они в Европе больших денег, но раскупались очень быстро, едва очередная партия товара приходила туда из Нового Света.

— Ишь ты, а буковки-то на борту и впрямь русские!.. «Дмитрий Донской»… Это какой же Дмитрий? Не тот ли, что татар на Куликовом поле разбил?

— То неведомо, воевода. Может тот, а может нет… Но точно знаем, что фрегат сей в прошлом году весь аглицкий флот в Немецком море извел.

— Один?! Хорош врать-то! Пушек у него что-то больно мало!

— Ну, не совсем один, с ним еще два «купца» было… Да вот они, «Гермес» и «Меркурий»! Но какие из «купцов» бойцы? Голландцы сказывали, что этот самый «Дмитрий Донской», что сущий дьявол! Корабли аглицкие без счета с первого выстрела топил.

— Врут, небось. Может и топил, да не с первого… Так, а кто там еще пожаловал? Хм… «Посейдон». Ладно… Ты смотри, «Владимир Мономах»! И «Пересвет»! Видать, и в самом деле православные! Схизматики корабли такими именами называть ни за что не будут…

«Дмитрий Донской» осторожно шел по фарватеру Северной Двины, а впереди вырастал Архангельск. Самый древний русский порт, в настоящее время единственный выход России к морю. Последние маневры машиной, и вот якорь летит в воду, а фрегат замирает на глади Северной Двины. Сзади становятся на якорь «Гермес», «Меркурий», «Посейдон», «Владимир Мономах» и «Пересвет». Долгий путь из далекого Форта Росс в Архангельск завершен. Впервые в э т о м мире корабли под Андреевским флагом пришли в русский порт.

Контр-адмирал Филатов, командующий экспедицией, и уже ставший для всей Европы легендарной личностью — капитаном Флинтом, смотрел с мостика фрегата на город, положивший начало морскому могуществу России. Все, что было здесь до этого, было лишь началом. Началом долгого пути навстречу друг другу. Хоть они, пришельцы из другого мира, и построили свое государство в Новом Свете, с которым вынуждены считаться все — и друзья, и недруги, но ни наминуту не забывают, что они — русские. И этим все сказано. Пусть между ними океан, но здесь должны знать, что есть страна, которая всегда придет на помощь России в трудную минуту. И они, ступив на русскую землю, смогут с достоинством сказать:

— Мы — из Русской Америки!