Сергей Калашников - Внизу наш дом

Конец зимы я провёл за писаниной. Если уж мы с Мусенькой решили повлиять на послевоенные реалии, нужно было подойти к делу ответственно, тщательно продумывая каждый очередной ход. То есть, действовать так, чтобы не наговорить ничего предосудительного с точки зрения руководства страны. И, со своей стороны, не оставить без внимания чего-либо важного.

Исписанные листы отнёс в отдел режима Горьковского авиазавода, где содержание было перепечатано машинисткой и отправлено прямиком в Кремль. Реакция последовала ожидаемая — нас с Мусенькой вызвали к товарищу Сталину.

В комнате для совещаний снова сидела стенографистка Наденька со своим неизменным блокнотом, да Хозяин прохаживался вдоль стены, на которой висела огромная карта.

Поздоровавшись, Иосиф Виссарионович приветливо улыбнулся и протянул мне тоненькую брошюрку «Правил радиационной безопасности»:

— Люди, занятые в атомном проекте, высоко оценили этот труд. Откуда у вас подобные сведения? Вы же не раз подчёркивали, что не физик!

— Эти правила в нашей будущей стране изучали все поголовно. Они являлись частью такой интересной дисциплины, как «Гражданская оборона», — объяснил я. — Дело в том, что вскоре после завершения Второй Мировой войны началась третья — холодная. То есть она не сопровождалась ведением боевых действий, а выражалась в гонке вооружений. Новые виды военной техники создавались с огромной скоростью и непрерывно испытывались в так называемых локальных войнах или конфликтах. В результате напряжение, вызванное в советском народном хозяйстве нападением гитлеровской Германии, не спало окончательно, а продолжало мешать нам вести мирное строительство.

Тот факт, что и Советский Союз, и Соединённые Штаты обладают боеприпасами огромной разрушительной мощности, вызывал серьёзную озабоченность, как у населения всех стран, так и у их руководства. В результате, обучение правилам выживания после применения оружия массового поражения происходило повсеместно. А радиационная опасность представлялась наиболее серьёзной — естественно, что ей уделялось особое внимание.

— Значит, я правильно понял, — кивнул Сталин, — что вы предполагаете достаточно скорое завершение войны. И пришли к выводу о необходимости поделиться своими знаниями о предстоящих трудностях.

— Так точно, — ответила Мусенька. — Но нам бы хотелось ознакомиться с более подробной информацией о положении на фронтах. А то из радио и из газет удаётся почерпнуть не так много!

— Что же, — снова кивнул Иосиф Виссарионович. — Начну с признания — несмотря на то, что оба вы независимо друг от друга предупреждали об огромной силе ударов со стороны Вермахта, о большом тактическом и стратегическом мастерстве фашистских командиров, оценить достоверность этих сведений нам удалось лишь нынешней зимой. Значительная часть окружённых немецких частей сумела прорваться к своим, нанеся нам существенный урон.

В то же время, высокая оценка, данная Марией Антоновной полководческому таланту Константина Константиновича Рокоссовского, оказалась верной. Он сумел скоординировать взаимодействие югославских партизан и армий Румынии и Болгарии таким образом, что гитлеровцы не смогли добиться заметных успехов на южном направлении. Сейчас под его начало поступили и части, собранные на нашей территории из словацких военнопленных, и из венгров, оказавшихся в Румыниии после оккупации из страны фашистскими войсками. Сформирован своего рода интернациональный корпус размером приблизительно с фронт. Мы его условно называем Балканским. Он уже приступил к освобождению Венгрии.

— А Войско Польское? — чуть не подпрыгнула Мусенька.

— Этих войск на самом деле не одно, а два. Одно из них подчиняется правительству Польши в изгнании, находящемуся в Лондоне. А второе — части, сформированные на нашей территории из поляков — уже вступили в боевые действия. Они находятся на Варшавском направлении.

— Скажите, товарищ Сталин! Это польское правительство в изгнании оно не отказывается с нами взаимодействовать? — озарила меня смутная догадка.

Иосиф Виссарионович досадливо поморщился:

— С ними крайне трудно договориться. Иногда кажется, что они даже не рады тому, что Красная Армия вот-вот приступит к освобождению их страны от захватчиков. Но информацию, которую им передают партизаны и подпольщики, нам сообщают. Не уверен, что всю, но немало полезных сведений.

— Играют в свои политические игры, — кивнула Мусенька. — Дайте им понять, что собираетесь всячески способствовать скорейшему восстановлению гражданской власти на их территории и рассчитываете на то, что законное правительство займется этим во взаимодействии с руководством армии-освободительницы.

— То есть вы предлагаете отдать Польшу под влияние Великобритании? — Иосиф Виссарионович окинул нас тяжелым взглядом.

— После этой войны уже наверняка и не скажешь, будет это влияние Лондона или Вашингтона, — пожала плечами Мусенька.

— И вообще, мы начали настолько быстро перескакивать с одного на другое, что легко потерять нить. Давайте, прежде чем задавать друг другу неудобные вопросы, обозначим аспектуальный диапазон.

— В народе это называют парадигмой, — объяснила Мусенька, отвечая на изумлённый взгляд вождя.

Стенографистка фыркнула: — Товарищ Сталин! Вы же сами предполагали, что разговор о послевоенном периоде простым не получится, — поторопилась она успокоить Иосифа Виссарионовича.

— И какие же парадигмы вы намерены использовать? — усмехнулся вождь. — Может быть, начнём с какой-нибудь из тех, что попроще?

— Самая простая — ресурсная, — согласился я. — Согласно ей вся жизнь на нашей планете — сплошная борьба за важнейшие ресурсы. Как верно заметил товарищ Маркс, для монополистического капиталиста — источники сырья и рынки сбыта. С этой точки зрения нам нет нужды бороться за расширение сферы своего влияния — мы и так в полном шоколаде, потому что и того и другого у нас, хоть завались. Но для того, чтобы иметь возможность освоить обе этих неоспоримых ценности, необходимо иметь возможность дальнейшего развития народного хозяйства, для чего нужны надёжные добрососедские отношения.

— Понимаете? — поддержала меня Мусенька, в настоящий момент Советская Армия — самая сильная в пределах зоны своих интересов. Ещё несколько лет на нас просто не посмеют даже косо посмотреть, настолько мы могучи. Вот и следует воспользоваться моментом для создания у западных границ пояса безопасности из Польши, Норвегии, Венгрии, Болгарии, Румынии и Югославии. Независимо от того, какой в них строй, они сейчас наши естественные союзники. Взаимное уважение и… ведь в вооруженных силах этих государств обязательно окажутся коммунисты — герои только что отгремевшей войны. Будет логично, если партии, созвучные по направленности нашей ВКП(б), окажутся в соседних странах на легальном положении. Это послужит хорошей основой для заключения договоров о дружбе и взаимовыручке.