Олег Быстров - Диверсантка (СИ)

Катрин пришла в смятение! Что за купол?! Откуда?! Это помеха, или просто какая-то местная особенность?..

Приоткрыла глаза, посмотрела одновременно и «оком Тора» (как назвала она для себя это внутреннее, энергетическое видение) и обычным зрением. Она уже делала так в Лондоне, научилась. В реале всё было на месте - угловатый, ступенчатый мавзолей, трибуна, люди на ней. Даже обязательная тучка вилась спиралью высоко над крышей, не замеченная никем на фоне облаков. Но и «око» транслировало всё тот же купол, слишком похожий на защиту.

Ждать больше было нельзя - энергия переполняла пространство. Она, не сдерживаясь, бросила мощный, затяжной посыл. От такого броска небо может взорваться, а уж земная постройка - вспыхнет как спичка! Но ничего подобного не произошло! Физическим зрением она видела, что мавзолей цел-целёхонек, а энергетический поток низвергается на купол и стекает с него потоками, ручейками и струйками, будто дождевая вода с крыши. Сила Тора уходила неведомо куда. Тот же весенний ливень принёс бы, наверное, большую неприятность, чем магический поток. Хотя бы намочил их шляпы и фуражки...

И ни огонька, ни всполоха - ничего!

- Ну, что там, Мэри? - торопил Манфред. - Смотри, двинулась техника. Какие длинные и большие пушки! Красиво, да? И страшно - брр!

Это на публику, с хорошей долей наигранного восхищения и лёгким смешком. На самом деле Зигфрид был вне себя. Она опять подводит его! Чёртов склеп обязан взорваться в огненном вихре, от усатого уже должен оставаться лишь летучий прах, а она!.. Не может?!

«Ещё!» - выпалила Катрин в пустоту. Внутренне, но с таким надрывом, что услышь кто-нибудь наяву - содрогнулся бы! Она буквально увидела, как гестаповец в «операционной» рыча потащил к креслу очередную упирающуюся жертву. Картинка представилась столь ярко, что Катрин зажмурилась. Волна силы захлестнула вновь...

Ещё посыл, сильнее прежнего! И тот же эффект - стекание, убегание, уход энергии в никуда. Она застонала, привалилась к Хартману...

В это время у Шлезвига, расположившегося в нескольких метрах от Гондукк, редкие волосы на вытянутом черепе вставали дыбом, непроизвольно задралась кверху борода. Слишком много времени провёл Бруно рядом с оператором и артефактом. Слишком глубоко влез в процесс и просто не мог не научиться чувствовать энергетическую обстановку. К тому же, не зря считался мистиком и действительно обладал некоторыми паранормальными способностями. Как бы то ни было, он сейчас понимал и чувствовал, почти видел то, что происходит с энергетическим потоком над мавзолеем.

Сталина, этого политика и тирана, известного своим коварством и жестокостью, любили и боялись миллионы людей! Любовь и страх - самая надёжная защита, а вождя любили до обожания, до преклонения и самопожертвования. И боялись - до обморока. До мокрых штанов. Дрожали от одного упоминания, от одной только мысли о нём. И все эти чувства сейчас аккумулировались вокруг трибуны, заслоняя здание непробиваемой стеной.

Основная подпитка шла извне, от жителей Москвы, а быть может, не только столицы - всей огромной страны. Мысли каждого - вольно или невольно - сейчас были прикованы к празднику, все эмоции стекались сюда. Но не только - изнутри, из чрева склепа подпитывала усача мумия человека давно умершего. Его тоже любили и боялись, быть может, ещё больше нынешнего. Напичканный химией труп сохранял эманации всенародного почитания, и сейчас отдавал волну энергии, вливал в общий поток защиты. Такой заслон Гондукк не пробить, хоть извергни всю мощь Тора без остатка!..

Шлезвиг с трудом подавил крик, рвавшийся из груди, начал проталкиваться к Хартману. Видел, как Катрин бессильно прислонилась к нему, испугался - девочка может не выдержать такого напряжения, надорваться!

- Надо уходить! - выдохнул он в ухо Вальтеру, повиснув у него на плече. - Мы ничего не можем здесь поделать, надо уходить!..

- Что на этот раз? - зло прошипел эсэсовец, полуобернувшись к учёному и стоически выдерживая вес и его, и Катрин. - Жидомасоны? Скифы? Большевистская магия? Что?!

По Красной площади проходили тяжёлые трёхбашенные танки, заглушали лязгом гусениц и гулом двигателей все звуки. Советский союз демонстрировал свою мощь, дабы неповадно было любому агрессору зариться на его пределы. А Хартман на миг утратил контроль над собой. Второй раз важнейшее задание в его жизни срывалось. Этот мозгляк и девчонка, да им котов гонять на помойке, а не охотится за первыми лицами враждебных государств! Шайзе! Задание должно быть выполнено!

Но Шлезвиг тянул за плечо, девчонка безвольно повисла на руке. Вот когда он пожалел, что нет рядом ни взрывчатки, ни боевой группы, вообще ничего... Кроме этих полудохлых магов.

Однако в следующий миг из-за спин толкавшихся вокруг людей выросли двое в плащах, с недобрыми глазами:

- Что здесь происходит?

- Девочке стало дурно, - залопотал Шлезвиг на плохом русском. - Наверное, она нездорова, ей нужно в отель.

Один из штатских пристально, с подозрением уставился на Катрин, второй спросил Хартмана:

- Девочка с вами? Ей действительно нездоровится?

- Йес, - пробормотал Дик Франклин, плохо понимавший по-русски.

- В отель, в отель, - причитал Шлезвиг, - и врача!

Лицо Катрин тем временем стало неприятного бледно-зелёного цвета.

- На выход! - скомандовал первый штатский, и, повинуясь властному жесту, толпа иностранных гостей расступилась, давая проход. Хартман подхватил Катрин на руки и двинул, оттирая плечами чьи-то спины и бока, словно ледокол, раздвигающий льды в Арктике. Сзади семенил Шлезвиг.

Ура! - неслось им в спины. - Ура! Ура!

Катрин покинула свою комнату в центральном блоке «Объекта Зета» впервые после трёхдневного добровольного заточения. До этого она открывала дверь лишь для того, чтобы забрать судки с едой, и всего один раз был допущен в комнату Шлезвиг. Бруно долго и горячо убеждал девушку, что в произошедшем нет её вины. Защита в Москве оказалась ещё похлеще лондонской. И, наконец, если до первых лиц добраться не удалось, то с неприятельскими солдатами и защитными сооружениями у неё всё отлично получится. Она сама это знает...

И был выставлен, не услышав ни слова в ответ.

Постепенно ушли и растерянность, и досада, и стыд за невыполненное задание. Наверное, Бруно прав, она видела этот чёртов купол. Не брал его ни огонь, ни удар. Она сама чуть не умерла от напряжения и избытка энергии, хлещущей от Тора. Смешно, обычные авиационные бомбы или артиллерийские снаряды могли бы оставить на месте объекта груду раздробленного камня и куски человеческой плоти. А энергетическое оружие, для которого нет преград, всепобеждающее и всепроникающее, оказалось бессильно.

Теперь бессильной считают её.