Олег Быстров - Диверсантка (СИ)

Быть может, рейхсфюрер готовил ещё какую-нибудь операцию, способную ещё более приблизить его к Гитлеру. Но либо акция провалилась, либо не состоялась. В любом случае, для Гиммлера это теперь отработанный материал. Возможно даже, с душком на уровне компромата. А для Канариса - находка. Иметь агента, способного уходить в длительные автономные рейды по тылам противника с такой маскировкой, да с таким оружием!.. Да ещё русскую! Нет, это просто клад!

На следующий день адмирал запросил аудиенцию у фюрера. При себе он имел заготовленный приказ о переводе Катрин Зобель (оперативный псевдоним агент Гондукк) из ведомства СС в Абвер. Приказ был подписан.

Поздним августовским вечером в комнату Катрин зашёл Шлезвиг.

- Собралась?

Девушка кивнула. Приказ о переводе в школу подготовки диверсантов Абвера пришёл в обед, а к вечеру уже подали машину.

Помолчали. Потом Бруно заговорил, глядя в пол:

- Жаль расставаться. Я привык к тебе, без тебя мне будет одиноко. Мы теперь в разных ведомствах, я так и остаюсь в СС, при кристалле. Буду следить, чтоб в нужный момент Тор получал достаточно топлива. - Он поднял голову и невесело улыбнулся. Катрин не ответила. - Тут через меня прошла информация. Школа Кнохенхюте закрыта. Девушки не оправдали надежд. Их пытались использовать в Чехословакии, Польше, Франции. Все диверсантки либо провалились, либо перешли на сторону противника. Профессор Бертольд пытался продолжить свои опыты с другими воспитанницами, но одна сошла с ума после трёх сеансов, другая умерла прямо в кресле. Установку демонтировали и увезли вместе с профессором в неизвестном направлении. Так что ты осталась одна такая - уникальная. Подозреваю, что и контакт с Тором произошёл из-за этих твоих новых способностей. Других операторов нет, и не предвидится. Я это к тому, что может быть так тебе будет немного легче. Знать, что равной тебе нет на свете. Что ты истинная валькирия...

- Не надо, Бруно, - прервала его речь Катрин. - Я всё понимаю и ни о чём не жалею. Раз выпала такая судьба, пройду свой путь до конца. А тебе спасибо. Ты был мне единственным другом, и ты один никогда не обманывал меня. Даже когда колол иголкой в плечо... - она слабо улыбнулась. - Прощай. Вряд ли ещё увидимся.

- Прощай, - кивнул Шлезвиг и утёр нежданно набежавшую слезу. - Быть может, всё ещё наладится?

- Обязательно наладится, - ответила Катрин и целомудренно поцеловала Бруно в лоб.

Так повторно решилась судьба Кати Соболевой, многократно обманутой, искалеченной, ставшей жертвоприношением на кровавый алтарь войны. Самой страшной войны, которую переживало когда-либо человечество.

1942 год, весна, Западный фронт

Штаб 5 армии расположили на окраине Можайска в уцелевшем здании школы. В феврале город брали с трёх сторон, пожаров и разрушений хватало, но эта пригородная часть пострадала меньше других. На первом этаже, в учительской разместился командарм, в других помещениях - многочисленные штабные службы.

В комнатах было ещё холодно. После студёной зимы с тридцатиградусными морозами весна отметилась жуткой распутицей и сыростью, но отнюдь не тёплыми солнечными деньками. В бывших школьных коридорах гуляли сквозняки - стёкол в большинстве окон не осталось. Котельную немцы взорвали при отступлении, и топить комнаты приходилось «буржуйками». Сквозняк выдувал тепло, выходили из положения кто как мог: забивали окна деревянными щитами, закладывали тряпьём.

Заместителю начальника Особого отдела досталась комнатушка, судя по стеллажам со школьными журналами и учебными планами - бывший кабинет завуча. Стоячий, стылый воздух прогреть не могла и печка, к запаху пыли примешивался вездесущий привкус гари. Дивизии армии застряли под Гжатском в затяжных позиционных боях, и даже сюда доносилась артиллерийская канонада, и порой с тихим шорохом осыпалась штукатурка с потолка.

Но старший майор Госбезопасности не обращал на это ровным счётом никакого внимания. Он полностью сосредоточился на бумагах. В свете керосиновой лампы (электроснабжение подавалось с перебоями) раскладывал сводки из районов боевых действий, донесения оперативных сотрудников Особых отделов дивизий. Вчитывался в бумаги, порой делая пометки химическим карандашом, потом обращался к карте на столе, исчёрканной красными и синими стрелками, зубчатыми волнистыми линиями, ромбами и квадратами. Оперативная обстановка на фронте. Старший майор морщился, приглаживал редкие волосы на макушке. Прикуривал очередную папиросу. Наконец, взялся за трубку телефона (связисты постарались, протянули по зданию связь).

- Дежурный? Ну-ка разыщи мне лейтенанта Орлова. Мигом его ко мне. Исполняй.

Трубка легла на рычаги, особист хмурил лоб, нетерпеливо постукивал карандашом по столешнице. В дверь постучали, вошёл офицер с одной «шпалой» на малиновых петлицах, вытянулся по-уставному и открыл уже было рот, чтоб доложить по форме, но старший майор махнул рукой:

- Отставить, Николай. Садись к столу, - и указал на свободный стул. - Тут вот какое дело. Помнится, ты выезжал на подрыв железнодорожной станции в январе?

- В Каменку? Так точно, товарищ старший майор, выезжал, - ответил Орлов.

- И помнится, докладывал о некоторых замеченных странностях?

- Да, не всё там было ясно.

- Подробнее.

- Опрос свидетелей показал, что удар был нанесён с воздуха. Как говорили люди: «огонь будто пролился с неба...»

- Ну да, в документах так и сказано: «авианалёт».

- Так-то оно так, товарищ старший майор, но вот звука моторов никто не слышал.

- Станция - место шумное. Может, не расслышали, не обратили внимания? Или что - артобстрел?

- Тоже не факт. Станция выгорела, что называется, дотла, почти все, кто там находился, погибли. Но немногие оставшиеся в живых очевидцы утверждали, что не было ни налёта авиации, ни артиллерийского обстрела. И ладно бы, говорили это зелёные призывники, впервые отправляющиеся на фронт. Но рядом располагалась боевая часть, ожидающая пополнения. Ребята воевали с начала войны и отлично знали звук ревуна немецких пикировщиков, различали вой мин и свист снарядов, что называется, по голосам. Мало того, по характеру звука умели определить: или мина летит прямёхонько тебе за шиворот, или нацелилась на голову соседа. Нет, такие всё приметят.

- Значит, остаётся диверсия?

- Верно, но тогда встаёт вопрос: сколько понадобилось бы взрывчатки, и какой численности была бы группа, способная пронести такое количество тротила? Или это не тол, а какое-то другой «вэ-вэ» с мощным поджигающим эффектом. И как группа просочилась на хорошо охраняемый объект? Туда войти можно было разве что с боем... Но ничего подобного не наблюдалось.